Михаил Алексеев - Военная разведка в Российской империи — от Александра I до Александра II

В 1850 г. за винтовой шхуной в Англию был направлен капитан-лейтенант И.А. Шестаков [96], на которой в 1851 г. он прибыл в Николаев. В 1852–1853 гг. он повторно находился в командировке в Англии, «в этот раз для заказа корветов (паровых винтовых. — Примеч. авт.) для Черноморского флота и машин для кораблей, которые предполагалось удлинить в выстроенных уже севастопольских доках» (Шестаков И.А. Полвека обыкновенной жизни. Воспоминания (1838–1881 гг.). СПб., 2006. С. 149). «В это время прибыл в Англию Е.В. Путятин с поручением государя составить проект преобразования флота, — вспоминал И.А. Шестаков. — Николай Павлович уже решил обратить весь Балтийский флот в паровой и соглашался отпускать на то ежегодно до миллиона рублей. Путятин говорил против постройки судов в Англии и в этом был совершенно прав, но увлекшись, как мне показалось, успехами новых английских винтовых фрегатов, хотел, чтобы мы снимали с них копии и решительно браковал заказываемые мной большие корветы». Тем не менее, по настоянию Шестакова была начата постройка паровых винтовых корветов. Опасения Путятина оправдались. С началом Крымской (Восточной) войны (1853–1856 гг) строившиеся суда оказались в руках английского правительства и позднее, после достройки, участвовали в осаде Севастополя. Газеты же потребовали высылки «русских шпионов», и капитан-лейтенант И.А. Шестаков, а также находившиеся в Англии инженерно-технических специалисты вернулись на родину.

Одновременно разведка вероятного и действующего противника осуществлялась «разведочной» (посылка отдельных военных судов в интересовавшие военно-морское командование отдаленные районы моря. — Примеч. авт.) и дозорной (тактические дозоры. — Примеч. авт.) службой кораблей из состава русских эскадр, развернутых на морских театрах.

В 1853 г. в ходе подготовки к Крымской войне, командуя пароходом «Метеор», лейтенант А.А. Попов [97]провел разведку Босфора и болгарского побережья.

Поводом к очередному витку восточного кризиса стал спор о святых местах, возбужденный еще в 1850 г. Францией, которая, основываясь на положениях франко-турецкого договора от 1740 г., требовала допущения католиков в некоторые из них, уже предоставленные православной церкви.

В январе 1852 г. был издан фирман (указ) султана, в котором католики наряду с греками и армянами в виде уступки Франции получали ключ от пещеры Рождества Христова в Вифлеемском храме и некоторые другие права в Святой земле. Францию не устроили частичные уступки, ее посол в Османской империи в знак протеста покинул Константинополь и вернулся туда в августе 1852 г. на 90-пушечном винтовом корабле. Париж недвусмысленно угрожал блокадой проливов.

Конфликт перестал быть спором конфессий — речь уже шла об авторитете покровительствующих им держав. 28 декабря 1852 г. Николай I в разговоре с британским послом в России Дж. Сеймуром предложил Лондону раздел Турции. Дунайские княжества, Сербия и Болгария превращались в самостоятельные государства под русским протекторатом, Великобритании предлагались Египет и Кандия (Крит), судьба Константинополя точно не была определена, но император заявил, что не планирует захвата этого города и не допустит его перехода ни к англичанам, ни к французам, ни к грекам. На это предложение последовал отказ в вежливой форме.

Иллюзии в отношении возможности найти общий язык с Лондоном в восточном вопросе были самым значительным просчетом Николая I. Турция действительно была «больным человеком», вокруг которого собрались доктора и наследники. Впрочем, первые иногда были заинтересованы в наследии больше, чем в лечении, а вторые подчас отнюдь не торопили кончину больного. Великобритания торговала с Турцией и вообще не была заинтересована в разделе «турецкого наследства».

Николай I явно переоценил прочность своего влияния в Европе. Политическое противостояние между Францией и Великобританией во многом завершилось. Россия теряла то выигрышное положение, при котором ранее она находилась на периферии конфликтов между державами, боровшимися за господство на море и на суше. Теперь она претендовала на первенство и поэтому объединяла основные европейские державы против себя. Николай I рассчитывал на то, что англофранцузские противоречия на Ближнем Востоке, и прежде всего в Сирии и Египте, исключат возможность политического объединения Лондона и Парижа. Это был колоссальный просчет, не меньший, чем надежда на поддержку Австрии.