Сергей Родин - Отрекаясь от русского имени. Украинская химера.

Как же он объясняет это очевидное противоречие?.. А никак. Ибо по уже заведенной традиции всех, пишущих об украинской проблеме, в своих оценках наблюдаемых фактов руководствуется не стремлением выявить объективную истину и реально воспроизвести положение дел в оккупированной «украинцами» Малороссии, но движим каким-то детским страхом как бы ненароком не обидеть играющего в самостийничество «младшего брата», не задеть резким словом его больного самолюбия, не отсечь слишком откровенно его амбициозную и совершенно нелепую претензию на некую исключительность и даже лидерство в Русском мире.

Эта странная боязнь придает авторским выводам налет двусмысленности и неопределенности. Знакомясь с ними, читатель ясно понимает, что сам автор ни в одном из них не уверен до конца. С одной стороны, «мы не считаем украинцев и белорусов другим народом. Мы — три ветви ЕДИНОЙ И НЕДЕЛИМОЙ НАЦИИ (выделено В. Осиповым. — С.Р.). Отличать украинца от великоросса столь же нелепо, как пруссака — от баварца». И еще: «Под русскими… мы понимаем русских, украинцев, белорусов. Это наши недруги выдумали три народа, чтобы нас ослабить и противопоставить» [11] там же, с. 153 . И далее: «Украинский национализм» есть такая же нелепость, такая же досужая выдумка кабинетных прожектеров, как скажем, «донской национализм», «сибирский» или «поморский» [12] там же, с. 162 . Отсюда закономерный вывод: те, кто отстаивает тезис о существовании отдельной «украинской нации» или законченные русофобы, или заведомые марионетки какой-либо иностранной державы, муссирующей «украинский вопрос» в целях достижения собственных геополитических выгод: расколоть и стравить между собой Русских, обеспечив таким образом захват и эксплуатацию части их территории. Квазиэтническое сообщество под кодовым названием «украинцы» — незаменимое средство для решения данной задачи, оттого и получает столь мощную поддержку из-за рубежей России, так заботливо пестуется и лелеется ее врагами и недоброжелателями…

Вывод как будто безапелляционный и в оговорках не нуждающийся. Но… автор «Русского поля» в полном противоречии с вышеизложенным тут же начинает рассуждать о «тысячелетней совместной жизни» двух «очень близких этносов» — Русских и «украинцев», которые за столь долгое время «сроднились так, что это вошло в поговорку» [13] там же, с. 65 . Как видим, снова крутой поворот: В. Осипов при всех оговорках признает, что «украинцы» в качестве самостоятельного этноса все-таки существуют и притом не менее тысячи (!) лет и изначально никакого отношения к Русскому Народу не имели, а вся их Русскость — прямое следствие «совместного проживания», а значит, все той же пресловутой «русификации»… Но ведь это и есть центральный догмат идеологии самостийничества, которым как раз и обосновывается необходимость существования «самостийной и нэзалэжной» и из которого сепаратисты выводят и все остальные свои бредовые идеи: «Русь — Украину», «трехсотлетнее москальское иго», «русско-украинские войны» и сегодняшний боевой клич «Смерть москалям!».

Непостижимо! Как можно игнорировать столь очевидную связь и пытаться совместить несовместимое: признание «украинцев» частью Русской Нации и одновременно — самостоятельным этносом !

Однако В. Осипов не только не замечает этого вопиющего противоречия, но еще и пытается его обосновать совершенно нелепым тезисом о наличии неких «подлинных выразителей украинского начала». Кто же это такие? Мы опять встречаем уже знакомые нам имена, те самые, из списка «неделимого фонда» М. Назарова, который в угоду украинским сепаратистам оптом произвел в «украинцы» всех Русских деятелей, родившихся или хотя бы работавших в Малороссии. Но если М. Максимович и А. Метлинский — «подлинные выразители украинского начала», то что же тогда защищали и выражают С. Петлюра, С. Бандера, В. Черновил и прочие «страдальцы» украинской идеи? И какое место в этом ряду занимают дубинки, кастеты и антирусский террор нынешних самостийников, которые — и В. Осипов не может этого отрицать — тоже ведь «украинцы»?..

У автора «Русского поля» нет ответа на подобные вопросы. Он, впрочем, и сам признает свою беспомощность и неспособность сказать что-либо определенное о побудительных мотивах и источниках, питающих украинство: «В спорах с бандеровцами я всегда проигрывал: я не мог, давая сдачи, поносить украинцев, потому что это означало поносить самого себя, свой собственный народ, ибо всегда воспринимал их как тех же русских» [14] там же, с. 66 .