М Брикнер - Страдающий бог в религиях древнего мира

Однако, в настоящее время все более и более склоняются к тому, чтобы рассматривать все эти божества с точки зрения их первоначального происхождения, в качестве растительных богов. Смерть и воскресение соответствуют умиранию и оживанию природы. Насколько тесно то и другое было связано, показывает древний рассказ о сошествии Иштар в ад. Как только Иштар сошла в преисподнюю, на земле прекратилась всякая жизнь, всякое размножение среди животных и людей, и угрожала опасность всеобщей гибели. Таким же образом печаль богини Деметры о своей дочери, Персефоне, уведенной Плутоном в преисподнюю, приостановила всякое произрастание на земле, и всем угрожала опасность умереть с голода.

Позднее многих из этих богов, соответственно духу времени, стали почитать также в качестве солнечных божеств, и часто трудно решить, каково было их первоначальное значение. Ведь жизнь на земле самым тесным образом связана с солнцем, как продукт его воздействия, и даже еще теперь прибыли и ущербу луны приписывается влияние на весь органический мир. Можно сказать в общем, что в солнечных божествах всегда находит себе выражение могучая, властная, победоносная природа: само солнце в своем годичном движении никогда собственно не умирает, а всегда победоносно преодолевает свое мнимое поражение зимой. Так, солнечный бог Митра носит обычно прозвище «непобедимого». Для растительности же, наоборот, после кратковременного расцвета весной наступает увядание в летнюю жару и смерть зимой. Поэтому, в природе этих богов выступает первоначально на первый план элегически (задушевно) мягкая черта: они умирают и исчезают в цветущем, юношеском возрасте. Но можно указать также вполне определенные черты, которые — каждая в отдельности или все вместе — ясно доказывают, что по своей первоначальной сущности они были растительными божествами.

Сюда, прежде всего, относится их связь с великой богиней-матерью, сыновьями или возлюбленными которой они являются: мать-земля производит весеннюю растительность, как своего сына, или соединяется с ним, как с возлюбленным, для кратковременной жизни и любви. Такова Кибела, «великая мать-земля», которая оплакивала своего возлюбленного Аттиса, исчезнувшую растительность. Аналогичны отношения между Иштар и Таммузом, Бельти-Афродитой и Адонисом, Изидой и Озирисом. Отношения между двумя божествами таковы, что не бог любит богиню, а, наоборот, богиня любит прекрасного бога; она оплакивает умершего и ищет исчезнувшего. Поэтому святилища посвящаются не богу, а стоящей над ним богине. Лишь постепенно, благодаря тому значению, которое получают смерть и воскресение бога, он получает более высокое, самостоятельное достоинство и является иногда представителем вышнего божества вообще, как Аттис и Серапис. Растительное божество становится божеством солнечным.

Посвящение богу тельца может служить другим признаком первоначального характера такого бога, как божества растительного. Телец является символом животворных сил природы. С другой стороны, однако, указывалось, что приблизительно до 2100 года до Р. Хр. солнце проходило в начале весны через созвездие Тельца, и лишь с этого времени (вследствие процессии равноденствия) оно вступило в созвездие Овна. Поэтому, такие боги, как Дионис, которому посвящены телец и овн, являются по своему первоначальному происхождению солнечными божествами.

Точнее определяется первоначальный характер этих богов на основании празднеств, которые устраивались в их честь. Если траурное празднество по поводу смерти бога приходится на позднее лето или осень— это верный признак того, что по своему первоначальному характеру он был растительным божеством, ибо в это время солнце находится как раз в зените своей творческой силы. То же самое можно утверждать, хотя и не с такой определенностью, если праздник воскресения приходится на весну: весной празднует свое возрождение растительность, а не солнце.

Однако, в культе таких богов имели главное значение не их происхождение и не ходившие о них мифы и сказания, которые могли быть различными для различных божеств, но в то же время в известных отношениях могли быть сходны для всех богов. Напротив, наиболее важным моментом в культе этих богов явились их смерть и воскресение. И то и другое праздновалось в культе, который состоял из драматического изображения прежде всего их смерти, но также их воскресения или обретения. В культе растительных богов, как, например, Таммуза, первоначально на первом плане было траурное торжество по поводу их смерти, тем более, что в культе смерть можно было изобразить легче и рельефнее. Наоборот, в культе солнечных богов, как, например, Мардука, празднество состояло из радостного торжества по случаю их победы. Большей же частью, как, например, в культе Аттиса, Озириса и Адониса, оба торжества были связаны друг с другом; они праздновались весной или осенью, при чем сначала оплакивалась смерть бога, а затем радостно приветствовалось его воскресение. Если же празднество, как в культе Мелькарта и других богов, заключалось в сожжении изображения божества, тогда оба акта совпадали в одном. Земные, преходящие части бога подвергались уничтожению; сам же он, очищенный огнем, возносился на небо для новой жизни.