Хью Томас - Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере.

Главным вещественным доказательством, к которому в то время могли обратиться исследователи, оказалась схема зубов, которую нарисовал дантист Гитлера профессор Гуго Блашке, когда после войны его допрашивали американцы. Точность этой схемы подтвердил Фриц Эхтман, бывший зубной техник, работавший с Блашке, который признал, что однажды он изготовил для Бормана зубной мост для верхней челюсти по параметрам, указанным ему Блашке. В черепе этого моста не оказалось, несмотря на тщательнейший осмотр участка земли вокруг трупов.

Находка «черепа Бормана» заинтересовала одонтолога Рейдера Согнеса, который 9 января 1973 года обратился с письмом к германскому канцлеру Вилли Брандту с просьбой разрешить ему осмотреть череп, поскольку он «собрал обширные данные относительно коронок, мостов, пломб и утраченных зубов Мартина Бормана», Письмо было переслано министру Хемфлеру в юридический департамент земли Гессен, который в пятницу 2 марта направил его прокурору Рихтеру, и оно поступило туда как раз после того, как учреждение закрылось на уикэнд, И тут свершилось поразительное открытие: спустя три месяца после обнаружения двух тел и ровно через десять дней после того, как офис Рихтера получил это письмо, золотой мост был найден в каком-нибудь метре от деревьев.

Никто, и менее всех Рихтер, не мог удовлетворительно объяснить, каким образом этот зубной мост был обнаружен и как он мог остаться незамеченным при археологически дотошном осмотре всей местности. Далее все происходило с совершенно неприличной поспешностью: объявили, что это трупы Бормана и Штумпфеггера, и газеты принялись печатать перепутанные фотографии черепов. Проверка этих фотографий показала, что уверенность медицинских экспертов отступила перед жаждой сенсации — череп предполагаемого Штумпфеггера неоднократно представлялся как череп Бормана!

Абсурдность ситуации, которую никто так и не объяснил, заключалась в том, что зубной техник Фриц Эхтман опознал предъявленный ему мост как изготовленный им собственноручно за два месяца до того, как он был найден! Возможно, еще более важным было заявление бывшей коллеги Эхтмана Кэте Хейзерман, что один из мостов нижней челюсти, найденный в черепе на правой стороне между вторым коренным зубом и первым, не является работой профессора Блашке.

Берлинский патологоанатом доктор Мачке выдал 4 января заключение, что сравнение зубов в черепе более крупного трупа и стоматологические записи 1939 года о состоянии зубов доктора Людвига Штумпфеггера, если не считать новых пломб и коронки, поставленных после того, как были сделаны записи, показывают, что между зубами трупа и записями нет расхождений. Доктор Мачке не стал комментировать тот факт, что сохранился зуб мудрости, на который не обратили внимания в 1939 году, но был совершенно счастлив, что труп идентифицировали как принадлежащий Штумпфеггеру, особенно когда у скелета обнаружили перелом левой руки, что совпадало с биографией Штумпфеггера.

При осмотре останков более короткого мужчины Мачке попросил помощи двух других экспертов — доктора Риделя из берлинской полицейской клиники и доктора Муэна, дантиста из мюнхенского федерального военного госпиталя. Он пошел на это потому, что имелись «значительные расхождения» между записями профессора Блаш-ке и пломбами, обнаруженными на зубах черепа. Проблема с этими расхождениями была достаточно ловко обойдена: их приписали «ошибкам со стороны лечащего дантиста» (доктора Блашке). Если бы все расхождения решались так просто! Тем не менее общественность и средства массовой информации приняли такое объяснение противоречивых вещественных доказательств без возражений, и никому не пришло в голову возражать Мачке и его коллегам. Борман официально был объявлен умершим.

Теперь вездесущий фон Ланг заставил заговорить о себе в прессе, и журнал «Штерн» продемонстрировал свое доверие к его мнению, поручив ему реконструкцию лица Бормана для документального фильма, который был готов к демонстрации на финальной пресс-конференции 11 апреля. Обращение в Криминальный суд Франкфурта рекомендовало провести христианские похороны и содержало совершенно возмутительное предложение, чтобы спорное имущество Бормана— включая награбленные богатства — было передано его наследникам!

Формальные моменты в деле Бормана крутили по-разному, пока прокурор Рихтер непредложил вернуть останки семье Бормана — при условии, что они сохранят их на случай будущей экспертизы По совету доктора Антона Безольда, мюнхенского адвоката и бывшего члена бундестага, члены семьи отказались признать эти кости за останки их отца. Безольд пришел к такому заключению: