Юрий Шевцов - Новая идеология - голодомор

Кулак мог нарастить свое значение в деревне в том случае, если бы в него были вложены ресурсы, которые государство было готово влить в коллективизацию. Кулак мог и поля «округлить», если бы ему было позволено скупать землю у односельчан, и агрономов нанять, и трактор купить...

Выбор государства в пользу коллективизации, а не фермерского рывка столыпинского типа для модернизации сельского хозяйства, выбор в пользу колхоза, а не кулака был обусловлен далекими от крестьян соображениями. Но для деревни мотивация государства особого значения не имела, важен был сам выбор государства в пользу колхозов и поддержка государством именно колхозной линии в деревне.

Совместное существование колхоза и кулака оказалось невозможным.

Начав коллективизацию, государство почти мгновенно создало в деревне организованный социальный полюс, бросивший вызов кулаку-фермеру в борьбе за скудные ресурсы. Возможно, одной из основных причин атаки государства на кулака и педалирования сплошной коллективизации была необходимость получить хлеб для городов, где была развернута индустриализация, и для армии, чтобы предотвратить войну. С введением продразверстки коллективизация и началась. А затем отступать было уже нельзя – надо было быстро проводить коллективизацию, чтобы получить товарный хлеб за счет теоретических плюсов кооперации производства на селе.

В 1928 году в Западной Сибири как реквизиция зерна у кулаков была введена своего рода продразверстка. Метод сработал (редкий случай, когда Сталин выехал за пределы своего кабинета и дачи – в Западную Сибирь, – чтобы посмотреть собственными глазами на результаты эксперимента по разворачиванию «классовой борьбы» в деревне), и его распространили на весь СССР.

Реквизиции зерна первоначально мыслились как мера сугубо временная. В деревне по «сибирскому методу» были сформированы новые комбеды – комитеты бедноты, которые занялись разверсткой поставок зерна внутри деревень. Реально хлеб был в основном у кулака. Против кулака эта социальная политика и выстроилась.

Помимо патриотической и коммунистической идеологической установки действовал еще и чисто социальный принцип: план поставки хлеба надо выполнить, и если не взять хлеб у тех, у кого он есть – у кулаков, – то пришлось бы брать его у середняков, то есть заставить середняка голодать, так как хлеба у него хватало лишь на свою семью. Конфискации хлеба у кулака давали комбедовцам реальные премии из конфискованного имущества. В результате в деревне быстро возникал ожесточенно настроенный к кулаку центр власти и «классовая борьба» действительно весьма обострялась. В силу поддержки комбедовцев всей силой государственной власти именно коллективный бедняк выигрывал в начавшейся внутри деревни схватке.

Реквизиции помогли решить проблему снабжения городов в 1928 году, но уже весенняя посевная кампания прошла плохо, и в 1929 год СССР вошел с угрозой еще большего зернового кризиса. Кулак, а с ним и середняк сократили посевы. В городах ввели продуктовые карточки, и советское руководство приняло решение перейти от сибирского метода к сплошной коллективизации, опираясь на все те же комбеды, преобразуемые в руководство колхозов [7].

Власть, принимая такое решение, руководствовалась следующим: поскольку зерна реально становилось все меньше, то в 1929 году его можно было изъять только еще большим, чем в предыдущем году, насилием. После изъятий 1928 года государство должно было либо отступать к новому НЭПу, либо усиливать изъятия зерна и форсировать коллективизацию. Крестьянин-фермер (кулак) государству уже не верил, так что новый НЭП был малореален – он скорее повлек бы за собой стагнацию производства хлеба и скорый голод в городах. Не было и оснований ожидать, что кулак в ближайшее время вновь начнет товарное производство хлеба: кулаки и середняки повсеместно сокращали запашку, переходя к почти «чистому» натуральному хозяйству. СССР сползал к большому голоду.

Конквест пишет [8], что выход из подобной ситуации был возможен в виде менеджерских решений по повышению производительности труда в деревне, начиная с массовой замены деревянных плугов на стальные и т. д. Возможно, для деревни это оказалось бы действенным, но на деле было принято решение одним махом, революционным путем покончить за короткое время с отсталым сельским хозяйством и через сплошную коллективизацию перейти к крупнотоварному производству. Социальной опорой этого курса стал сформированный в ходе продразверстки утопический по идеологии социальный полюс деревни. Скорее всего устремления именно этого комбедовского полюса и сделали возможным переход к коллективизации.