Марк Солонин - 25 июня. Глупость или агрессия?

Радикальное расширение доступной историкам источниковой базы позволило создать ряд крупных монографических исследований [14, 29, 30, 31, 33, 34, 35]. Изучая эти работы, нельзя не отметить определенную парадоксальность мышления некоторых российских историков. Например, признавая тот факт, что финская армия мирного времени по численности личного состава была в 60 раз, по количеству боевых самолетов — в 100 раз и по количеству танков — в 350 раз меньше Красной Армии, они тем не менее заявляют, что «военные приготовления Финляндии вызывали естественное беспокойство у правительства СССР». Другой автор объясняет это «беспокойство» следующим образом. «В Москве к военной угрозе со стороны Финляндии относились весьма серьезно — в военном отношении это государство значительно превосходило Эстонию и Латвию» . Что ж, этот список можно было бы и продолжить, добавив к нему Люксембург, Монако и княжество Лихтенштейн…

Начало «зимней войны» описывается такими словами: «30 ноября 1939 г. войска Ленинградского ВО получили приказ отбросить финские войска от Ленинграда» . Фраза построена так, как будто «финские войска» перешли границу, вторглись на советскую территорию и вышли к пригородам Ленинграда — после чего их и пришлось «отбрасывать»! Еще один характерный пример — абсолютно законное право руководства суверенной страны не подписывать договор, условия которого, по единодушному мнению правительства и парламента, противоречат государственным интересам Финляндии, современный российский историк комментирует следующим образом: «Демонстративная неуступчивость Финляндии и развернутая в мировой прессе кампания поддержки ее позиции не оставляли Москве иного выбора, кроме войны» . Логика потрясающая: своей «неуступчивостью» жертва не оставила насильнику «иного выбора»?

Одним словом, точку в изучении истории «зимней войны» ставить еще рано. Многие вопросы (прежде всего — вопрос о подлинных мотивах, побудивших Сталина сначала начать войну, а затем прекратить ее, не достигнув ни одной из заваленных ранее целей) все еще остаются дискуссионными. И тем не менее огромное — в сравнении с советской историографией — продвижение вперед представляется очевидным и бесспорным.

Гораздо менее изученным остается тот этап советско-финляндской войны, который начался 25 июня 1941 г. и получил в финской историографии название «война-продолжение». Традиция тотального замалчивания имеет в этом случае давнюю историю. Начало было положено 65 лет назад Советским Информбюро, которое не сообщило советским людям ни о начале, ни (что совсем уже странно) о завершении этой войны! 26 июня 1941 г. в сводке Совинформбюро появилась одна-единственная фраза: «На советско-финляндской границе боевых столкновений наземных войск 26 июня не было» [36]. Даже глубокое знание советского пропагандистского «новояза» не позволит сделать из этой фразы вывод о том, что именно в этот день президент Финляндии Pисто Рюти официально заявил, что его страна вступила в войну с СССР. В сентябре 1944 г. Совинформбюро не проронило ни слова о прекращении огня, достигнутом 4–5 сентября, и заключении Соглашения о перемирии 19 сентября.

Возвращаясь в лето 1941 г., мы обнаруживаем ровно ТРИ сводки Совинформбюро, в которых хотя бы появляется слово «финский» в каком-нибудь падеже:

- вечернее сообщение 29 июня: «финско-немецкие войска перешли в наступление по всему фронту от Баренцева моря до Финского залива (применительно к событиям 29 июня это было явным преувеличением. — М.С.) , стремясь прорвать наши укрепления по линии госграницы. Неоднократные атаки финско-немецких войск были отбиты нашими войсками» ;

- утреннее сообщение от 28 июля: «Наша авиация бомбардировала также финский броненосец береговой обороны. Наблюдались прямые попадания 500 кг бомб и сильные взрывы» ;

– вечернее сообщение от 21 сентября: «Финский броненосец береговой обороны „Ильмаринен“, атакованный нашими кораблями в Финском заливе, напоролся амины и затонул» .

И это — все. Никаких других сообщений за три месяца (июль, август, сентябрь 1941 г.) войны, в ходе которой Красная Армия потеряла 190 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными, не было. Правда, в сводках Совинформбюро изредка появлялись предельно короткие упоминания о боях на «ухтинском, кексгольмском, петрозаводском направлениях», но на этих «направлениях» Красная Армия вела бои или с безымянным «противником» или с «германскими войсками».