Сергей Утченко - Древний Рим. События. Люди. Идеи.

Каково было дальнейшее течение событий, как развертывался далее заговор после отъезда Катилины из Рима? Руководящую группу заговорщиков возглавлял теперь Публий Корнелий Лентул. Был разработан следующий план: народный трибун Луций Бестия выступает в комициях с резкой критикой деятельности Цицерона, возлагая на него ответственность за фактически уже вспыхнувшую гражданскую войну. Это выступление должно послужить сигналом к решительным действиям: большой отряд заговорщиков во главе со Статилием и Габинием был обязан одновременно поджечь город в 12 разных пунктах, Цетегу поручалось убийство Цицерона, ряду молодых участников заговора из аристократических семейств — истребление собственных родителей.

Не ограничиваясь подготовкой этих мер, Лентул дает одному из своих доверенных людей поручение позондировать почву у аллоброгских послов и склонить их к поддержке заговора. Это были послы галльского племени, прибывшие в Рим с жалобой на притеснения магистратов и на действия публиканов, доведших аллоброгскую общину почти до полного разорения.

Сначала представителю Лентула как будто бы удалось соблазнить послов аллоброгов всякими заманчивыми обещаниями. Но, поразмыслив, они предпочли надеждам на радужное будущее более прочные и реалистические позиции в настоящем. Поэтому о всех предложениях заговорщиков они сообщили своему патрону, некоему Кв. Фабию Санге, который в свою очередь немедленно доложил обо всем Цицерону. Последний посоветовал аллоброгам получить от главарей заговора письма, адресованные вождям их племени. Лентул, Цетег, Статилий и Габиний оказались настолько наивными людьми и неопытными конспираторами, что вручили аллоброгам компрометирующие их документы за всеми подписями и печатями.

Когда в ночь со 2 на 3 декабря аллоброгские послы с сопровождавшим их представителем заговорщиков Титом Вольтурцием пытались выехать из Рима, они, по распоряжению Цицерона, были задержаны на Мульвийском мосту и доставлены в город. Имея теперь на руках документальные доказательства антигосударственной деятельности заговорщиков, Цицерон распорядился об их аресте. На утреннем заседании сената заговорщикам был устроен допрос. Тит Вольтурций, допрашиваемый первым, сначала запирался, но, когда сенат гарантировал ему личную безопасность, чистосердечно покаялся. Аллоброги подтвердили его показания; с этого момента арестованные главари заговора оказались в безвыходном положении. Сначала речь шла о четырех людях: Лентуле, Цетеге, Габинии и Статилии; затем к ним был присоединен некто Цепарий, который, по планам заговорщиков, должен был поднять восстание в Апулии.

Слух об окончательном раскрытии заговора и об аресте его вождей распространился по всему городу. К храму богини Согласия, в котором и происходило заседание сената, собрались огромные толпы народа. Цицерону была устроена овация, и он обратился к народу с новой речью против Катилины. Саллюстий по этому поводу иронически замечает: «Плебеи, которые сначала вследствие своей склонности к государственным переворотам относились к войне весьма сочувственно, после раскрытия заговора быстро переменили свое мнение и, осыпая проклятьями замыслы Катилины, стали до небес превозносить Цицерона — они радовались и ликовали так, как будто им удалось стряхнуть с себя цепи рабства».

Однако дело еще не было доведено до своего логического конца. Следовало решить судьбу заговорщиков, тем более что вольноотпущенники Лентула и Цетега как будто замышляли освободить арестованных при помощи вооруженной силы. Цицерон снова созывает — 5 декабря — в храме Согласия заседание сената, на котором он и ставит вопрос о дальнейшей судьбе и мере наказания для арестованных. Кстати сказать, обсуждение подобного рода вопросов по существующей традиции или по неписаной римской конституции отнюдь не входило в сферу компетенции сената.

Знаменитое заседание от 5 декабря более или менее подробно описано всеми авторами, которые повествуют о заговоре (наиболее подробно, конечно, Саллюстием). При обсуждении вопроса первым получил слово избранный консулом на 62 г. Децим Юний Силан. Он высказался за высшую меру наказания. К нему присоединились другой консул будущего года Луций Лициний Мурена и ряд сенаторов. Однако, когда очередь дошла до Гая Юлия Цезаря, прения приняли несколько неожиданный оборот. Цезарь, отнюдь не обеляя заговорщиков, высказался, тем не менее, против смертной казни — не только как противозаконной меры, но и как крайне опасного прецедента. Он предложил держать арестованных в заключении, распределив их по муниципиям, имущество же их конфисковать в пользу казны.