Эндрю Коллинз - Боги Эдема (Секреты древних технологий)

Наибольшее впечатление из всех статуэток культуры Убейд производит фигурка обнаженной женщины, прикладывающей ребенка к своей левой груди. Левая рука сосущего молоко младенца обнимает грудь матери. Любопытно, что у детей тоже удлиненные, как у рептилий, головы — этот факт свидетельствует о том, что представители Убейдской культуры по какой-то непонятной причине изображали существ, действительно обладавших, по их мнению, таким характерным обликом.

Некоторые ученые утверждают, что статуэтки культуры Убейд представляют собой изображения Богини-Матери {669} , — абсолютно неверное предположение, поскольку некоторые из них явно мужчины. Британский археолог сэр Леонард Вули, который в 30-х годах двадцатого века во время раскопок в Тель-Эль-Убейде впервые обнаружил присутствие культуры Убейд в Месопотамии, пришел к выводу, что это изображения «хтонических божеств» — то есть обитателей подземного мира, ассоциировавшихся с обрядами погребения {670} . Более того, они, скорее всего, символизируют не ящериц, как было принято считать прежде, а змей. Ящерицы не играли никакой роли в месопотамской мифологии, на которую, вне всякого сомнения, оказали влияния более древние религиозные верования культуры Убейд.

Несмотря на то что эти характерные змееподобные фигурки встречаются только у культуры Убейд, менее абстрактные изображения похожих на змей людей с огромными миндалевидными глазами были найдены на неолитической стоянке Джармо в иракском Курдистане {671} . Здесь в 50-х годах двадцатого века Роберт Брейдвуд и его сотрудники во время раскопок нашли первые свидетельства выплавки свинца. Головы из слегка обожженной глины датируются 6750 годом до нашей эры, и этот факт заставляет предположить, что змееподобные изображения впервые появились в горах и предгорьях Курдистана, а затем постепенно распространились на равнины Ирака — примерно к 4500 году до нашей эры.

В мифологии Месопотамии змея играла очень важную роль. Известно, что она была символом божественной мудрости, сексуальной энергии и власти над другими мирами. Верования культуры Убейд, связанные со змееголовыми существами, означают, что либо они были убеждены в существовании таких людей, либо в образе этих существ выступали шаманы, практиковавшие культ змеи, который был распространен среди курдских племен на протяжении последних нескольких тысяч лет {672} .

Сравнивать человеческое лицо с мордой змеи — это довольно странное занятие, если, конечно, на то не существует веской причины. В американских джазовых клубах 30-х годов термином «гадюка» обычно называли музыкантов, которые играли долгое время без перерыва, подпитывая свое вдохновение огромными дозами марихуаны. В клубах дыма их вытянутые костлявые лица и расширенные (не только от наркотика, но и от полутьмы) зрачки, создавали впечатление, что на сцене находятся люди с головами змей. Термин «гадюка» настолько прижился в джазовом сообществе 30—50-х годов, что им стали называть «толкачей», или торговцев наркотиками {673} . Совершенно очевидно, что для того, чтобы человека сравнили с гадюкой, он должен был иметь удлиненное костлявое лицо и щелевидные глаза. Точно такими же чертами отличались фигурки из обожженной глины, найденные в Джармо и датируемые 6750 годом до нашей эры.

Возможно ли, что среди представителей неолитической культуры Курдистана, а затем и культур Халаф и Убейд, существовал класс людей, черты лица которых напоминали змеиные?

Если фигурки культуры Убейд действительно изображали этих людей, то кем они могли быть? Почему их сочли необходимым изобразить именно в этом виде? Можно ли сравнить эти изображения со статуэтками из Невалии Чори, где в наивных художественных образах отразилось благоговение простых людей перед правящей кастой жрецов, которым Поклонялись, как богам? Не с этой ли тенденцией мы столкнулись в случае со змеиноголовыми фигурками, найденными и в Джармо, и в более поздних захоронениях культуры Убейд? Может быть, и здесь художники пытались в абстрактной форме запечатлеть правящую элиту или память о ней?