Олег Куц - Азовское осадное сидение 1641 года [Оборона донскими казаками крепости Азов]

В частности, авторы отписки указывали, что из Азова чинилась «пакость великая» украинным городам и весям, разорение «святым Божиим церквам», а также пролитие «невинной крестьянской крови». Но особое негодование казаков вызывало то, что «азовские люди» «искони поругалися… истинной православной крестьянской вере, и за море отец (отцов. — О. К), и братию, и сестер наших продовали… и коробли тем руским полоном в Турскою землю грузили». Лишь затем казаки говорят о набегах из Азова на их собственные городки: им также «шкоту великую те поганые азовцы чинили» — казаков в казачьих «юртах, и на речках, и на комышах, и на переходех… хватали, и за море… на каторги продовали, и великии скорби и неволи чинили» [2] Под «юртами», «речками», и «камышами» здесь, безусловно, подразумеваются места казачьих хозяйственных промыслов. «Каторги» — турецкие галеры. «Крестьянская вера» — христианская вера. , а также «крымских и ногайских людей те азовские люди под… юрты козачьи подводили» [3] Там же. Кн. 1. СПб., 1898. Стб. 637. . В целом, заключают авторы отписки, они пошли под Азов, за «веру крестьянскую, и за… государя…, и за единокровных братию свою хотя померети» [4] Там же. Стб. 636–637. .

Начальный лист Исторической повести о взятии Азова в 1637 г. (ГИМ. Отдел рукописей и старопечатных книг. Синодальное собрание. № 409. Л. 116).

Те же слова о защите православного населения встречаем и в расспросных речах атамана П. Петрова с казаками его станицы, присланными с Дона в Москву сразу же после взятия Азова. Они также показывали, что казаки пошли под Азов, «видев православных хрестьян… росхищенье (речь идет о захвате православного населения в плен во время набегов. — О. К. ) отцов своих, и матерей, и сестер единоутробных [5] Слова об отцах и матерях, а также «сестрах единоутробных» еще раз свидетельствуют о родственных связях донских казаков с населением России. , и слышав от них плачи, и мученья, и неволи великие, и поболев серцами своими, азовцом болши того терпеть не учали» и «за помочью Божию Азов взяли и азовцов всех за их неправды побили» [6] РГАДА. Ф. 89. Сношения России с Турцией. Оп. 1. Стб. 1637 г. № 1. Л. 306–307. . Конечно, в известной степени все эти патриотические слова были вызваны стремлением загладить вину после этого несанкционированного Москвой и шедшего вразрез с внешнеполитической линией Русского государства, направленной на мир с Турцией, военного предприятия. Так, поход под Азов был вызван, безусловно, помимо перечисленных выше соображений также чисто казачьими потребностями — возможностью захвата богатой добычи, а также жаждой военной славы, но для казаков, конечно, не было смысла заострять на этом внимание. Однако беды южнорусского населения также не могли восприниматься казаками равнодушно: захват татарами пленников, их раздел между участниками набегов и последующая продажа в рабство сопровождалась, по свидетельству современника, французского инженера на польской службе Г. Л. де Боплана, целым рядом «неистовств» — разлучением семей, изнасилованиями, обрезанием детей на глазах у родителей («обусурманивание») и пр. [7] Боплан. Описание Украины. СПб., 1832. С. 52. , что не могло не вызывать закономерных гнева и ярости со стороны в массе своей православного населения Дона. При этом на фоне зачастую безнаказанных набегов татар на русские земли боевые действия донских казаков против «бусурман» неизбежно должны были восприниматься как своего рода месть за страдания православного населения, и донские казаки оказывались, таким образом, чем-то вроде народных мстителей и, так сказать, форпостом в противостоянии с «бусурманами».

Замысел похода под Азов зрел у казаков давно. Так, в октябре 1634 г. донские казаки вместе с запорожцами осаждали этот город, стояли под ним две недели, сожгли посады (пригороды). С Дона казаки привезли с собой наряд (артиллерию) и выбили из него 12 сажен стены. Азов выручила конница Малых Ногаев, придя ему на помощь [8] Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.; Л., 1948. С. 238. . Весной 1635 г. служилый человек В. Струков, привозивший на Дон государево годовое жалованье Войску, писал в своем отчете (статейный список), что казаки, выражая желание взять Азов и опасаясь негативной реакции Москвы на этот шаг, «всем Войском говорят на Дону: есть ли бы де государь велел нам Озов взять, крестьянские де бы крови и порабощенья унелось (имеются в виду татарские набеги на русские земли. — О. К), и Крым де бы был под государевою рукою, а нагайцы были бы с нами (русскими землями. — О. К) в миру». Далее казаки прибавляли: «А хотя бы де государь людей к нам прибавил тысечи з две… и мы де Озов взяли (бы. — О. К. ) давно» [9] РГАДА. Ф. 89. Сношения России с Турцией. Оп. 1. Стб. 1635 г. № 1. Л. 66–67. .

Читать дальше