Казимеж Куманецкий - История культуры древней Греции и Рима

В то же время среди языческих авторов тех лет выдающиеся таланты стали очень редки. В историографии можно назвать разве что греческого историка Диона Кассия Кокцеяна из Вифинии, активного политического деятеля конца II — начала III в., составившего обширную «Римскую историю» в 80 книгах, ставшую для греческого читателя таким же исчерпывающим сводом знаний о прошлом Рима, каким была некогда «История» Тита Ливия дм читателя латинского. Произведение Диона Кассия всецело окрашено риторикой: драматическое изложение событий, нередко приукрашенных, шаблонные описания битв, пространные речи исторических персонажей и т. д. Значительно менее одаренным историком был грек Геродиан из Сирии, добросовестно и подробно, но без особенного литературного мастерства изложивший события, происшедшие в империи после смерти Марка Аврелия и до 238 г. Вклад латинских, писателей в историографию III в. был совершенно незначительным: мы не знаем в римской литературе тех десятилетий ни одного сочинения, подобного хотя бы «Жизни двенадцати цезарей» Гая Светония Транквилла.

Так же обстояло дело и в других областях культурной деятельности. Греческая «вторая софистика», расцвет которой пришелся, как уже говорилось, на эпоху Антонина Пия и Марка Аврелия, имела своим последним представителем ритора и писателя начала III в. Филострата Младшего. Он словно бы подвел итоги этому направлению интеллектуальной жизни, составив «Жизнеописания софистов» — из этой книги мы как раз и узнаем о многих из них. Филострат оставил, кроме того, интересный софистический трактат «О гимнастике». Как бы ни были скромны его заслуги в философии и риторике, стоит вспомнить, что в римской литературе III в. не было даже своего Филострата. Засуха поразила и поля латинской поэзии, да и греческая поэзия обогатилась тогда едва ли не исключительно поэмами Оппиана о рыбной ловле и охоте, написанными при Каракалле.

Столь же мало славных имен найдем мы в это время и в науке, если не брать юриспруденцию, где в III в. блистали выдающиеся правоведы Эмилий Папиниан, уроженец Сирии, много сделавший для систематизации понятий римского права, и его земляк Ульпиан, стремившийся свести воедино накопленные античными юристами трактовки самых разнообразных правовых вопросов. В эту же эпоху появилось обширное компилятивное сочинение грека Диогена Лаэрция (или Лаэртского) «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» — ценнейший источник для истории греческой античной философии. В области филологии заслуживают внимания комментарии к поэзии Горация, составленные Акроном и Порфирионом.

Снижением художественного уровня отмечено и развитие изобразительных искусств. Многочисленные барельефы, представляющие сцены сражений, на арке Септимия Севера не связаны органично с архитектурой арки и не имеют больших художественных достоинств; скульптурная техника — жесткая, без нюансировок. Среди памятников пластики чаще всего встречаются мраморные саркофаги и погребальные урны, на которых изображены мифологические сцены и похоронная символика. Замечателен, однако, реализм скульптурных портретов того времени. Один из самых выразительных — мраморный бюст Каракаллы: скульптор мастерски отобразил энергию и решимость, но одновременно жестокость и грубость развращенного правителя. Кратковременный расцвет пластических искусств в середине III в. проявился также в портретах Галлиена и Плотина.

В архитектуре видно стремление к монументальности, о чем свидетельствуют хотя бы развалины просторных терм, построенных при Каракалле на южном склоне Авентинского холма. Войны, перевороты, финансовый кризис не способствовали активной строительной деятельности. Символом преодоления очередного внутреннего кризиса, но в то же время сохраняющейся нестабильности, охватившей всю империю, стали оборонительные стены Рима, воздвигнутые императором Аврелианом в 271 г. и тянущиеся вокруг столицы на протяжении 19 км. Характерны для того периода также величественная архитектура и скульптура провинциального города Пальмира в Сирии, соединившие в себе черты римского провинциального искусства с чертами искусства восточного с его пышной, даже избыточной орнаментикой, особой экспрессией в изображении лиц и стилизованной передачей одежд.

В свою очередь. Восток оставался источником религиозных влияний. Задолго до официального принятия христианства правящая верхушка империи начала стремиться к реорганизации культов, к введению единой государственной религии. Об этом, несомненно, думал и Гелиогабал, пытаясь утвердить в Риме культ сирийского бога Ваала, почитаемого как Непобедимое Солнце. Этому богу император хотел подчинить все иные божества, что выразилось, в частности, в перенесении в храм Ваала не только священного камня Великой Матери богов, но и различных святынь традиционной римской религии, таких, как щит салийских братьев или огонь богини Весты. Символом победы Ваала над Юпитером был тот факт, что в титулатуре Гелиогабала слова «жрец непобедимого бога Солнца» предшествовали словам «верховный понтифик». Империя ориентализировалась, и хотя после убийства Гелиогабала культ Ваала был упразднен, спустя несколько десятилетий в Риме возобладала та же тенденция к утверждению единой для всех религии, когда император Аврелиан вновь ввел культ Ваала как культ Непобедимого Солнца — верховного покровителя государства.