Александр Грин - Редкий фотографический аппарат

- Глупо было бы не воспользоваться случаем при виде такого толстого кожаного пояса, - сказал он. - А он еще толковал мне о лисьих шкурках! Нет! Я, старый Бартон, знаю, что делаю. Ну-ка, поясок, вскройся!

Он разрезал ножом трехфунтовое утолщение пояса и с руками, полными денег, удалился на сухое место меж ногами статуи, где, перегрузив добычу в карманы, сидел несколько минут, стараясь побороть возбуждение убийством и сообразить, в какую сторону удалиться. Когда это было решено им в пользу одного из кабаков Зурбагана, Бартон встал и вышел под дождь. Тут ожидала его крупная неприятность. Волна белого огня молнии, сопровождаемая потрясающим небесным ударом, одела статую с вершины до земли жгучей, сверкающей пеленой, и Бартон, потеряв сознание, ткнулся лицом в землю.

Часа два оглушенный и мертвый лежали рядом. Тучи, отдав земле всю бешеную влагу, скрылись, и над ночной степью показались тихие звезды. Холод ночи оживил Бартона. Шатаясь, с трудом поднялся он на занывших руках, потом сел, хватаясь за обожженный затылок. Сознание медленно возвращалось к нему. Отдохнув, он направился в Зурбаган.

III

К вечеру следующего дня в одну из Зурбаганских больниц доставили пьяного, сильно израненного ножами в драке человека. Его звали Бартон. Он, страшно ругаясь, рассказал, что его товарищи вздумали смеяться над ним, уверяя, будто на его шее существует татуировка, и высказали предположение, что кто-нибудь подшутил над ним во время пьяного сна, поместив рисунок на таком странном месте. Он, разумеется, парень горячий и т.д., и себя в обиду не даст и т.д., и сейчас же схватился за нож и т.д., и его исколотили.

Он рассказывал это в то время, когда ему делали перевязку. Доктор, зайдя сзади, посмотрел на шею Бартона.

- Какое-то синее пятно, - сказал он, - вероятно, синяк.

- Вот это может быть, - подхватил Бартон, рассматривая рану выше локтя, из которой обильно текла кровь. - Я никому не позволю смеяться, ей-богу.

Доктор, щурясь, нагибался все ближе к Бартоновой шее.

- Когда тебя так хватит громом, как хватило меня, - продолжал Бартон, я думаю, будет синяк.

- А вас хватило? - спросил доктор.

- Еще как! Я шел это, понимаете, близ ручья, как треснет сверху! Я и полетел через голову!.. Да ничего, кость здоровая.

Доктор взял губку, смочил ее и потер шею Бартона.

- Это-то ничего, - сказал тот, - вот в боку дыра - это поважнее.

- Ну, все-таки, - сказал доктор, - лечить, так лечить!

Бартон начал стонать. Доктор, приблизив к шее Бартона сильную лупу, увидел интересную вещь. На белой полоске кожи ясно обозначался рисунок синего цвета, похожий на старинные фотографии; контуры его были расплывчаты, но до странности походили на всем известную статую "Ленивой Матери". Поднятые вверх руки статуи обозначались особенно ясно. Внизу с раскинутыми руками и ногами лежал человек.

- Да, это синяк, - сказал доктор, - синяк и ничего более... Подождите немного.

Он вышел в другую комнату, думая о том, как неожиданно открылся автор преступления, обеспокоившего зурбаганцев. Вскоре явился вызванный в больницу начальник полиции.

- Первый раз в жизни слышу о такой штуке! - воскликнул он на заявление доктора.

- То ли еще делает молния, - возразил доктор. - Молния фотографирует иногда еще удачнее, чем в этом случае. А что вы скажете на свидетельство науки, что молния, не ранив человека, может раздеть его донага, не расстегивая воротника и манжет и не развязывая башмачных шнурков? Все это загадочные явления одного порядка с действием смерча, когда, например, черепицы на крышах оказываются перевернутыми в том же порядке, но левой стороной вверх. Нет, снимок вышел удачный.

- Надеюсь, - сказал чиновник, - что этих ручных кандалов, что у меня в руках, не снять даже молнии. Я иду надеть их на негатив.

ПРИМЕЧАНИЯ

Редкий фотографический аппарат. Впервые - журнал "Геркулес", 1914, № 10; под заглавиями "Огненная стрела" - "Петроградский листок", 1916, 24 ноября, "Предательское пятно" - "Экран Рабочей газеты", 1924, № 23 (35).

Ю.Киркин