Александр Грин - Сто верст по реке

- Мне можно было сказать все, все сразу. Мне можно довериться, - или вы не понимаете этого. Вероятно, я не пустила бы вас в эту проклятую хижину.

- Да, но я теперь только узнал вас, - с грустной прямолинейностью сообщил Нок. - Моя сказка о священнике и браке не помогла: он знал, кто я. А помогла бы... Как и что сказал вам Гутан, Гелли?

Гелли коротко передала главное, умолчав о четверти награды за поимку.

"Нет, ты не стоишь этого, и я тебе не скажу, - подумала она, но тут же отечески пожалела уныло молчавшего Нока. - Вот и присмирел".

И Гелли рассмеялась сквозь необсохшие слезы.

- Что вы? - испуганно спросил Нок.

- Ничего; это - нервное.

- Завтра утром вы будете дома, Гелли. Течение хорошо мчит нас. Помолчав, он решительно спросил: - Так вы догадались?

- Мужчине вы не рискнули бы рассказать историю с вашим приятелем! Пока вы спали, у меня вначале было смутное подозрение. Голое почти. Затем я долго бродила по берегу; купалась, чтобы стряхнуть усталость. Я вернулась; вы спали, и здесь почему-то, снова увидев, как вы спите, так странно и как бы привычно закрыв пиджаком голову, я сразу сказала себе: "его приятель он сам"; плохим другом были вы себе, Нок! И, право, за эти две ночи я постарела не на один год.

- Вы поддержали меня, - сказал Нок, - хорошо, по-человечески поддержали. Такой поддержки я не встречал.

- А другие?

- Другие? Вот...

Он начал рассказ о жизни. Возбуждение чувств помогло памяти. Не желая трогать всего, он остановился на детстве, работе, мрачном своем романе и каторге. Его мать умерла скоро после его рождения, отец бил и тридцать раз выгонял его из дому, но, напиваясь, прощал. Неоконченный университет, работа в транспортной конторе и встреча, в парке, при подкупающих звуках оркестра, с прекрасной молодой женщиной были переданы Ноком весьма сжато; он хотел рассказать главное - историю отношений с Темезой. Насколько поняла Гелли, - крайняя идеализация Ноком Темезы и была причиной несчастья. Он слепо воображал, что она совершенна, как произведение гения, - так сильно и пылко хотелось ему сразу обрести все, чем безыскусственные, но ненасытные души наделяют образ любимой.

Но он-то был для своей избранницы всего пятой, по счету, прихотью. Благоговейная любовь Нока сначала приподняла ее - немного, затем надоела. Когда понадобилось бежать от терпеливого, но раздраженного, в конце концов, мужа с новым любовником, Темеза - отчасти искренно, отчасти из подражания героиням уголовных романов - стала в позу обольстительной, но преступной натуры. К тому же весьма крупная сумма, добытая Ноком ценой преступления, стоила в ее глазах безвыездного житья за границей.

Нок был так подавлен и ошеломлен вероломством скрывшейся от него - к новой любви - Темезы, что остался глубоко равнодушным к аресту и суду. Лишь впоследствии, два года спустя, в удушливом каторжном застенке он понял, к чему пришел.

- Что вы намерены делать? - спросила Гелли. - Вам хочется разыскать ее?

- Зачем?

Она молчала.

Нок сказал:

- Никакая любовь не выдержит такого огня. Теперь, если удастся, я переплыву океан. Усните.

- Какой сон!

"Однако я ведь ничего не могу для него сделать, - огорченно думала Гелли. - Может быть, в городе... но что? Прятать? Ему нужно покинуть Зурбаган как можно скорее. В таком случае, я выпрошу у отца денег".

Она успокоилась.

- Нок, - равнодушно сказала девушка, - вы зайдете со мной к нам?

- Нет, - твердо сказал он, - и даже больше. Я высажу вас у станции, а сам проеду немного дальше.

Но - мысленно - он зашел к ней. Это взволновало и рассердило его. Нок смолк, умолкла и девушка. Оба, подавленные пережитым и высказанным, находились в том состоянии свободного, невынужденного молчания, когда родственность настроений заменяет слова.

Когда в бледном рассвете, насквозь продрогшая, с синевой вокруг глаз, пошатывающаяся от слабости, Гелли услышала отрывистый свисток паровоза, звук этот показался ей замечательным по силе и красоте. Она ободрилась, порозовела. Низкий слева берег был ровным лугом; невдалеке от реки виднелись черепичные станционные крыши.

Нок высадил Гелли.

- Ну вот, - угрюмо сказал он, - вы через час дома... Все.

Вдруг он вспомнил свой сон под явором, но не это предстояло ему.

- Так мы расстаемся, Нок? - сердечно спросила Гелли. - Слушайте, она, достав карандаш и покоробленную дождем записную книжку, поспешно исписала листок и протянула его Ноку. - Это мой адрес. В крайнем случае запомните это. Поверьте этому - я помогу вам.