Александр Грин - Загадка предвиденной смерти

Лицо палача, заурядное своей грубостью, ничем не выделившей бы его в простонародной толпе, влекло к себе взгляд Эбергайля; в лице этом, благодаря власти безнаказанно, при огромном стечении народа, днем, отрубить человеческую голову, была змеиная сила очарования.

За пустым пространством вкруг эшафота смотрела на Эбергайля тихо дышащая толпа.

Палач подошел к Эбергайлю, взял его за плечи, пригнул к плахе и громко сказал:

- Господин Эбергайль, положите вашу голову вот сюда, лицом вниз, сами же станьте на колени и не шевелитесь, потому что иначе я могу нанести неправильный, плоский удар.

Эбергайль стал так, как сказал палач, и, свесив подбородок за край плахи, невольно улыбнулся. Внизу, под его глазами, был шероховатый, свежий настил с небольшой щелью меж досок. Он слышал запах дерева и зелени.

Голос сзади сказал:

- Палач, совершайте казнь.

Не видя, Эбергайль знал уже, что в следующее мгновение топор поднят. Он ждал, когда ему прикажут встать. Но все молчали, и он продолжал стоять в своей неудобной позе минуту, другую, третью, ясно чувствуя течение времени. Молчание и неподвижность вокруг продолжались.

"Тогда ударит, - мертвея, подумал Эбергайль. - Меня обманули".

Страшная тоска остановила его хлопающее по ребрам сердце, и точное знание удара неудержимо озарило его. Он судорожно глотнул воздух, чувствуя, как, после пробежавшего по всему телу огненного вихря, шея его стремительно вытянулась и голова свесилась до помоста; затем умер.

Человек в перчатках, приподняв топор, услышал:

- Остановитесь, палач. Казнь отменяется.

Палач опустил топор к ногам. Через мгновение после этого голова Эбергайля, продолжавшего неподвижно стоять у плахи, отделилась от туловища и громко стукнула о помост под хлынувшей на нее из обрубка шеи, фыркающей, как насос, кровью.

* * *

- Палач ударил, - сказал Консейль.

Коломб внимательно пробежал еще раз газетную заметку о странной казни и взял фельетониста за пуговицу жилета.

- Палач не ударил. - Он поднял руку вверх, изображая движение топора. Топор остановился в воздухе вот так, и, после известных слов прокурора, описал дугу мимо головы преступника к ногам палача. Это продолжалось секунду.

- В таком случае...

- Голова упала сама.

- Оставьте мою пуговицу, - сердито сказал Консейль. - Теперь, действительно, будут спорить, сама или не сама упала голова Эбергайля. Но если вы оторвете пуговицу, я не стану утверждать, что она свалилась самостоятельно.

- Если бы пуговица думала об этом так упорно, как голова Эбергайля...

- Да, но вы академик.

- Оставим это, - сказал Коломб. - Очевидность часто говорит то, что хотят от нее слышать. Эбергайль - великий стигматик.

- Прекрасно! - проговорил, выходя из кофейни, через некоторое время, Консейль. - Я осрамлю вас завтра, Коломб, в газете, как восхитительного ученого! А, впрочем, - прибавил он, - не все ли равно - сама упала голова или ее отсекли? И что хуже - рубить или заставить человека самому себе оторвать голову? Во всяком случае, палач сел между двух стульев, и ему придется хорошо подумать об этом.

ПРИМЕЧАНИЯ

Загадка предвиденной смерти. Впервые - "Синий журнал", 1914, № 9.

Стигматик - здесь - самовнушитель, человек, способный самовнушением вызвать появление на теле стигм - язв, следов ударов и т.п.

Ю.Киркин