Борис Синюков - Логическая история цивилизации на Земле. Дополнительные доказательства моей теории (Часть 1)

архитектор отлично знал о древних зиккуратах. Но в такого типа зиккурате уже ничего не спрячешь, хотя он и целиком каменный. Вернее, спрятать — то можно как в пирамиде Хеопса (Хефрена), но только на самое краткое время и только от своего собственного народа, чтобы свой народ за ночь не успел найти. Завоеватели же все равно докопаются, недаром пирамиды все разграблены еще до нашей эры. Это я хочу показать, что преемственность в архитектуре существует. Хотя это и без меня давно доказано, только, конечно, не от племени йеменских торговцев. В этом и есть моя заслуга.

Рис. 5.

Хотя, черт его знает, может историкам архитектуры и об йеменских началах «столпов» известно, я совсем почти не знаю архитектуры, только они не увязали свои знания в непрерывную цепочку, многое объясняющую в истории «культурных» народов Земли. А я увязал. Тем более что другие так сказать стороны моего исследования меня к этому ненавязчиво подтолкнули.

Теперь я хочу обратить ваше внимание на четыре следствия, которые из всего этого вытекают.

Первое. Столп йеменского дома — башни нигде больше не применяется и сегодня, и эдак не менее тысячи лет «вчера», а вот в Йемене до сих пор почти так строят. Значит, истоки этой конструкции именно там. Дома — башни ныне нигде не известны, развалились без остатка, но вот распространение зиккуратов во всем мусульманском мире на заре цивилизации показывает, что было движение этого элемента архитектуры во все три стороны света, с четвертой стороны — Индийский океан.

Второе. Дома — башни (нефы, корабли), сгруппированные в скученные базилики, затем — в концентрические базилики, были неудобны, но имели неоспоримое преимущество для торгового племени, как я показал выше. Поэтому они постепенно изжили себя, оставив от себя идею, как телега — в идее переднеприводного автомобиля позапрошлого века. Для сохранения торгового капитала, взаимопомощи, взаимовыручки в постоянное отсутствие значительной части мужского населения с изобретением банков надобность отпала, но традиция осталась, превратившись в мавзолеи — пирамиды, вершиной которого был мавзолей товарища Ленина. В результате основа обычного дома — башни — столп превратилась в культовое сооружение.

Третье. Но, и сама базилика или куча разноплановых, разновеликих, разноэтажных и в общем — то чуждых друг другу домов, собранных в невообразимую путаницу строений, тоже осталась, преобразившись в культовую несуразицу православных русских храмов. Эта несуразица особенно видна на первых двух рисунках. Постепенно, с Запада на Восток эта несуразица стала приобретать более законченный и как бы рациональный тип культового строения, когда первоначальная куча домов стала лишь обозначаться, а общий внешний интерьер приобрел единство архитектурно — эстетического замысла (рис. 3). Причина этого — та же самая — единство ранее не единого, то есть город как таковой и ранее никому не нужный. Базилика — рациональное с точки зрения только лишь торговцев совместное проживание с внедрением торговцев в аборигенскую элиту заставил ее строить для себя тоже города. И аборигены почувствовали в проживании в городах свою прелесть — все то, что ныне дает крупный город, такой как Нью — Йорк. Об экологии вообще и о чистом воздухе в частности в те времена не заботились.

Наконец, четвертое. Таким именно образом вышло повсеместно в мире то, чего никому не было нужно — города. И все забыли, зачем они первоначально были нужны. Но, позабыв первоначальную причину возникновения городов, историки тут же озаботились объяснением их появления. И пошло так называемое разделение труда, мануфактуры, городские сословия, которые не были в истине причиной возникновения городов, а были лишь только следствием их возникновения. Первопричина же — торговля, которую несмотря на ее очевидность, было столь же трудно изобрести, противясь естеству, как изобрести буквенную письменность. Но об этом у меня — в других работах.

При существовании торговли не имеет значения ни разделение труда, ни мануфактуры, ни городские сословия. Торговцы перекрестно доставят все всем, но для этого именно им нужен город, то есть ярмарка, куда бы стягивались окрестные племена. И только тогда, когда эта ярмарка — город появилась, стало очевидным, что не надо бы «возить в Тулу самовар на продажу». Другими словами, то, что можно сделать в городе, пригласив в него специализированных мастеров из самобытных мест, надо в городе и делать по возможности. И сделали это именно торговцы, посчитав затраты на перекрестный привоз и производство на самой ярмарке. Производство на месте стало более экономичным. Пришлось возить только из тех мест, где «телушка — полушка», не забывая, что «рубль — перевоз». Вот именно тогда обыкновенная поваренная соль и стала первой твердой валютой. Соль, хоть каких мастеров найди, из воздуха не сделаешь, возить надо из тех мест, где ее гребут лопатой (озера Эльтон и Баскунчак). Так крепли города, вышедшие из торговли, но спустя малое время приобретшие черты индустрии.