Александр Грин - Жизнь Гнора

- Энниок, - заговорил Гнор, - мне только теперь пришло в голову, что при других обстоятельствах мы, может быть, не были бы врагами. Но это так, к слову. Я требую справедливости. Слезы и кровь бросаются мне в голову при мысли о том, что перенес я. Но я перенес - слава богу, и ставлю жизнь против жизни. Мне снова есть чем рисковать, - не по вашей вине. У меня много седых волос, а ведь мне нет еще тридцати. Я вас искал упорно и долго, работая, как лошадь, чтобы достать денег, переезжая из города в город. Вы снились мне. Вы и Кармен.

Энниок сел против него; держа стакан в левой руке, он правой распечатал колоду.

- Черная ответит за все.

- Хорошо. - Гнор протянул руку. - Позвольте начать мне. А перед этим я выпью.

Взяв стакан и прихлебывая, он потянул карту. Энниок удержал его руку, сказав:

- Колода не тасована.

Он стал тасовать карты, долго мешал их, потом веером развернул на столе, крапом вверх.

- Если хотите, вы первый.

Гнор взял карту, не раздумывая, - первую попавшуюся под руку.

- Берите вы.

Энниок выбрал из середины, хотел взглянуть, но раздумал и посмотрел на партнера. Их глаза встретились. Рука каждого лежала на карте. Поднять ее было не так просто. Пальцы не повиновались Энниоку. Он сделал усилие, заставив их слушаться, и выбросил туза червей. Красное очко блеснуло, как молния, радостно - одному, мраком - другому.

- Шестерка бубей, - сказал Гнор, открывая свою. - Начнем снова.

- Это - как бы двойной выстрел. - Энниок взмахнул пальцами над колодой и, помедлив, взял крайнюю. - Вот та лежала с ней рядом, - заметил Гнор, та и будет моя.

- Черви и бубны светятся в ваших глазах, - сказал Энниок, - пики - в моих. - Он успокоился, первая карта была страшнее, но чувствовал где-то внутри, что кончится это для него плохо. - Откройте сначала вы, мне хочется продлить удовольствие.

Гнор поднял руку, показал валета червей и бросил его на стол. Конвульсия сжала ему горло; но он сдержался, только глаза его блеснули странным и жутким весельем.

- Так и есть, - сказал Энниок, - карта моя тяжела; предчувствие, кажется, не обманет. Двойка пик.

Он разорвал ее на множество клочков, подбросил вверх - и белые струйки, исчертив воздух, осели на стол белыми неровным пятнами.

- Смерть двойке, - проговорил Энниок, - смерть и мне.

Гнор пристально посмотрел на него, встал и надел шляпу. В душе его не было жалости, но ощущение близкой чужой смерти заставило его пережить скверную минуту. Он укрепил себя воспоминаниями; бледные дни отчаяния, поднявшись из могилы Аша, грозным хороводом окружали Гнора; прав он.

- Энниок, - осторожно сказал Гнор, - я выиграл и удаляюсь. Отдайте долг судьбе без меня. Но есть у меня просьба: скажите, почему проснулись мы трое в один день, когда вы, по-видимому, уже решили мою участь? Можете и не отвечать, я не настаиваю.

- Это цветок из Ванкувера, - не сразу ответил Энниок, беря третью сигару. - Я сделаю вам нечто вроде маленькой исповеди. Цветок был привезен мной; я не помню его названия; он невелик, зеленый, с коричневыми тычинками. Венчик распускается каждый день утром, свертываясь к одиннадцати. Накануне я сказал той, которую продолжаю любить. "Встаньте рано, я покажу вам каприз растительного мира". Вы знаете Кармен, Гнор; ей трудно отказать другому в маленьком удовольствии. Кроме того, это ведь действительно интересно. Утром она была сама как цветок; мы вышли на террасу; я нес в руках ящик с растением. Венчик, похожий на саранчу, медленно расправлял лепестки. Они выровнялись, напряглись - и цветок стал покачиваться от ветерка. Он был не совсем красив, но оригинален. Кармен смотрела и улыбалась. "Он дышит, - сказала она, - такой маленький". Тогда я взял ее за руку и сказал то, что долго меня терзало; я сказал ей о своей любви. Она покраснела, смотря на меня в упор и отрицательно качая головой. Ее лицо сказало мне больше, чем старое слово "нет", к которому меня совсем не приучили женщины. "Нет, - холодно сказала она, - это невозможно. Прощайте". Она стояла некоторое время задумавшись, потом ушла в сад. Я догнал ее больной от горя и продолжал говорить - не знаю что. "Опомнитесь", - сказала она. Вне себя от страсти я обнял ее и поцеловал. Она замерла; я прижал ее к сердцу и поцеловал в губы, но силы к ней тотчас вернулись, она закричала и вырвалась. Так было. Я мог только мстить - вам; я мстил. Будьте уверены, что, если бы вы споткнулись о черную масть, я не остановил бы вас.

- Я знаю это, - спокойно возразил Гнор. - Вдвоем нам не жить на свете. Прощайте.

Детское живет в человеке до седых волос - Энниок удержал Гнора взглядом и загородил дверь.