Вдобавок к этому в новых центрах, где было много новообращенных, воспитанных в иной, мистически более изощренной религиозной среде, прежние положения веры приобретали новое их понимание, в духе привычных представлений общества, в котором были воспитаны неофиты до их обращения. В частности, это касалось восприятия пророческой миссии Мухаммада.
Как уже говорилось, Мухаммад не претендовал на то, что ему даны сверхъестественные способности. Свою миссию он видел в точной передаче ниспосылаемых через него откровений. Вся задача заключалась в том, чтобы донести их без утайки до всех соплеменников, до всех арабов.
Для самого Мухаммада, его близких и последователей он был обычным человеком, но облеченным доверием Всевышнего, простым смертным, кончина которого не сопровождалась никакими знамениями. Поэтому власть над общиной не обусловливалась каким-либо сакральным актом, передача ее от халифа к халифу была политическим актом.
Но для нового поколения, и особенно, для новообращенных из христиан и иудеев, да даже из зороастрийцев, привыкших к идее сакральности царской власти, вероучитель был немыслим без ауры благодати, он приобретал у них черты богочеловека и мессии. Он оказывался не передатчиком диктуемого свыше, а хранителем сокровенного знания, недоступного простым смертным и передаваемого от избранного к избранному. Эта идея в корне противоречила учению Мухаммада, для которого скрыть часть откровения от общины было немыслимо.
Из той же среды скорее всего могла прийти и идея династийного наследования сокровенного знания, поскольку у подавляющей массы арабов наследственная «царская» власть не вызывала симпатий.
Первым, насколько мы знаем, идею династийного наследования сокровенного знания стал проповедовать Абдаллах б. Саба (Ибн ас-Сауда), йеменский иудей, принявший ислам при Усмане. Судя по сообщениям о содержании его проповедей, он с первых лет стал называть Али духовным наследником Мухаммада [+65]. В это трудно поверить, поскольку Али как политическая фигура вряд ли появлялся в расчетах противоборствующих группировок до 32 г. х., до смерти Абдаррахмана б. Ауфа, а религиозно-теоретическое обоснование его прав могло появиться лишь несколько лет спустя. Если же у Али и его сторонников появились в это время притязания на халифат, то обоснования были политическими.
Пока же главная угроза существующей власти исходила из провинций. Усман пытался приглушить смуту, вырывая зачинщиков из родной среды и переводя в другие провинции. Так, в 33/653 г. по просьбе наместника Куфы Усман перевел группу недовольных во главе с ал-Аштаром в Сирию. Однако все попытки Му’авии умиротворить их оказались безуспешными. Все кончилось тем, что во время одного горячего спора Му’авийу схватили за бороду и чуть не побили. Смутьянов отправили в какой-то приморский гарнизон на границе с Византией, а часть — в Джезиру, но все это только подогрело страсти в Куфе [+66].
Попытки изолировать смутьянов были бесплодны потому, что все эти люди были не организаторами и зачинщиками смуты, а лишь наиболее решительными выразителями всеобщего недовольства.
Во время хаджжа в 34/июне 655 г. в Мекке встретились главы недовольных из Куфы, Басры и Египта и договорились, что на следующий год придут со своими сторонниками в Медину и потребуют от Усмана выполнять обещания, данные при выборах, а если он откажется прислушаться к их претензиям, то решить на месте, что делать дальше [+67].
Мы не знаем, стало ли известно это решение Усману и его наместникам, но Са’ид б. ал-Ас разослал предводителей: кого наместниками дальних от Куфы городов — Рейя, Киркисии, Хамадана, Мосула, а кого — в Азербайджан, руководить военными действиями. Это на время разрядило обстановку в самой Куфе [+68].
Усман оценил серьезность положения в государстве и созвал наместников главных провинций на совет. Самый молодой и горячий Абдаллах б. Амир под впечатлением военных успехов последних лет посоветовал занять людей походами, где им придется думать о себе, а не о борьбе с халифом, Са’ид посоветовал уничтожить предводителей недовольных, Абдаллах б. Са’д — раздать людям деньги, так как это интересует их прежде всего, а Му’авийа, имевший твердое положение в своей провинции, сказал, что каждый должен навести порядок у себя, тогда и в государстве будет порядок. С тем все и разъехались по своим местам.
Задержавшийся дольше всех Му’авийа предложил халифу уехать в Сирию под защиту верных ему войск или же прислать войска в Медину. Усман отверг оба предложения, сказав, что не хочет создавать лишние тяготы мединцам и надеется на покровительство Аллаха [+69].
Читать дальше