Т Дорошенко - Преодоление «великой разрухи» русского государства

Узнав о приближающихся к Москве отрядах ополчения, поляки, чтобы не дать им собраться воедино, решили выйти из Москвы и разгромить их поодиночке. Стремясь укрепить дополнительной артиллерией стены Кремля и Китай-города, они пытались заставить московских возчиков втаскивать на своих лошадях пушки на кремлевские стены. Те отказались. Завязалась драка, солдаты начали громить торговые ряды, убивая всех подряд. Весть о побоище в Китай-городе быстро разнеслась по Москве, вызвав гнев и возмущение ее жителей.

19 марта 1611 года столица восстала против интервентов. Упорные бои шли в основном в Белом городе — на Никитской, у Яузских и Тверских ворот. Участник боев, шляхтич Самуил Маскевич, писал о сопротивлении москвичей: «Мы кинемся на них с копьями, а они тотчас загородят улицу столами, лавками, дровами. Мы отступим, чтобы выманить их из ограды, они преследуют нас, неся в руках столы и лавки, и лишь только заметят, что мы намереваемся обратиться к бою, немедленно заваливают улицу и под защитой своих загородок стреляют по нам из ружей».

Особенно упорный бой шел на Лубянке, у Введенской церкви. Там стоял отряд князя Дмитрия Михайловича Пожарского, к которому на помощь пришли жившие неподалеку пушкари — мастера Пушечного двора. Около храма издавна существовала уличная решетка, которая закрывалась на ночь и перегораживала улицу из-за опасения «лихих» людей. Именно здесь Пожарский устроил уличную баррикаду, или, как ее тогда называли, «острожек». Ожесточенный бой продолжался два с половиной часа, поляки пытались прорвать оборону русских, но их отбили и, по образному выражению летописца, «втоптали» в Китай-город. Вытеснить восставших из столицы не удалось.

На следующий день, видя, что справиться с восставшими они не могут, поляки подожгли посад. Ветер гнал огонь на русских. Москва — деревянный город, и огонь не щадил никого. Гетман Жолкевский, участник этих боев, в своих воспоминаниях пишет: «В чрезвычайной тесноте людей происходило великое убийство: плач, крик женщин и детей представляли нечто, подобное дню Страшного суда. Многие из них с женами и детьми сами бросались в огонь, и много было убитых и погоревших... Столица Московская сгорела с великим кровопролитием и убытком, который и оценить нельзя. Изобилен и богат был этот город, занимавший обширное пространство: бывшие в чужих краях говорят, что ни Рим, ни Париж, ни Лиссабон величиною окружности своей не могут равняться сему городу».

Тяжело раненного Пожарского успели вывезти из пылающей Москвы в Троице-Сергиеву лавру.

По происхождению Пожарские принадлежали к высшей знати — их род шел от младшей линии Рюриковичей. Известный москвовед В. Б. Муравьев пишет: «От седьмого сына великого князя Всеволода Большое Гнездо, получившего в удел город Стародуб на Черниговщине и поэтому именовавшегося князем Стародубским, в седьмом колене отделилась ветвь князей Пожарских. Их родоначальник князь Василий Андреевич сражался под знаменами Дмитрия Донского на Куликовом поле. Как утверждает предание, свое прозвище — Пожарский он получил по опустошенной пожарами в те лихие годы своей главной вотчине, которая долго не восстанавливалась, и ее стали называть Погар, то есть погорелое место».

Князь Пожарский неслучайно сражался с врагами именно на Лубянке: здесь, напротив Введенской церкви, располагался обширный двор князя с прилегающей территорией. В перестроенном виде сохранился только дом № 14, известный также как дом генерал-губернатора Москвы 1812 года графа Ростопчина.

В расположенной неподалеку церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы, прихожанами которой были князья Пожарские, хранилась ополченская святыня — образ Казанской Божией Матери. И лишь когда на Красной площади построили Казанский собор, икону перенесли туда в 1636 году.

Итак, отряды Первого, или, как его тогда называли, рязанского или земского, ополчения подошли к Москве, завладев всеми подъездами к столице. Поляки в Кремле могли продержаться не более трех недель. Однако ополчение не смогло взять Кремль или замкнуть кольцо блокады вокруг всего города. Здесь сказались не столько недостаток сил, сколько внутренние распри и противоречия. В рядах ополчения не было единства. Оно резко делилось на дворянство и казаков. Чтобы придать некоторую организованность разнохарактерному составу ополчения, его вожди Ляпунов, Трубецкой и Заруцкий составили соглашение о создании Временного совета (правительства), который должен был ведать военными делами и разбирать все возникающие вопросы. Но документ защищал прежде всего интересы дворян. Кроме того, были усилены кары за разбой и своеволие, а это не могло понравиться «свободным» казакам.