Станислав Кульчицкий: Голодомор-33: почему и как?

Когда больного Ленина поставили перед фактом образования единого государства путем «автономизации» национальных республик, он внес в конституционную конструкцию принципиальные поправки. Образовывался федеративный союз государств, в который «вместе и наравне» входили как Российская Федерация, так и другие независимые республики. В конституциях республик, как и в общесоюзной, отмечалось, что каждая республика имеет право выйти из Советского Союза, когда того пожелает.

Ричард Пайпс, авторитетный специалист по истории России, утверждает, что национальная советская государственность была фикцией, так как за ней скрывалась жестко централизованная диктатура с центром в Москве. Это утверждение требует уточнений, без которых мы не поймем ни украинского Голодомора, ни разрушительного для судьбы СССР противостояния Б.Ельцина и М.Горбачева в 1990–1991 годах.

Советская государственность — это непростое понятие как в первичном, то есть российском измерении, так и во вторичном, национальном. Подчиненные диктатуре кремлевских вождей советы обладали вполне реальной властью. Благодаря этой власти партия большевиков превращалась в государственную структуру. Двуединая конструкция власти — гениальное по своей коварности творение Ленина. Но она не была безопасной для центра, который я бы назвал не Москвой, а Кремлем. Москва — это столица России — тогда самой обделенной в правах республики. Вожди большевиков превратили всероссийский ЦК РКП(б) во всесоюзный орган. Хоть Россия и оставалась государствообразующей республикой, Кремль не стремился ни отождествлять себя с ней (этому мешала конституционная конструкция СССР), ни создавать конкурентный центр власти.

Несмотря на свои преимущества, конструкция национальной советской государственности также представляла для Кремля угрозу. Самая большая угроза исходила от Украины — республики с крепкими традициями строительства национального государства, которая по экономическому и человеческому потенциалу была равна другим республикам, вместе взятым. Важно было и то, что Украина располагалась у границы с Европой. Миллионы украинцев находились в Польше, Чехо-Словакии, Румынии. Миллионы украинцев, по данным Всесоюзной переписи 1926 г., находились и за пределами восточных границ УССР — в Центрально-Черноземной области (ЦЧО) и на Северном Кавказе.

После образования СССР Кремль развернул в национальных республиках кампанию коренизации — укоренения советской власти в нерусской среде. В Украине коренизация вышла за рамки бюрократической кампании и стала орудием национального возрождения. После Всесоюзной переписи 1926 г. украинское руководство поднимало перед политбюро ЦК ВКП(б) вопрос о присоединении к республике территорий Российской Федерации, где украинцы составляли большинство населения. Общее количество украинцев на близлежащих к украинско-российской границе территориях с преимущественно украинским населением (Кубанский и Таганрогский округа, районы ЦЧО) составляло 2733 тысячи человек.

Ходатайство отвергли, но руководству УССР удалось добиться согласия Кремля на украинизацию тех районов за пределами республики, в которых украинцы составляли большинство. На Кубани благодаря активной поддержке населения на украинский язык была переведена деятельность административных учреждений, школ, СМИ. В Кремле на эти успехи смотрели с удивлением и обеспокоенностью. Полностью украинизированную Кубань пришлось бы присоединять к УССР, то есть наращивать ее и так большой людской потенциал в СССР.

Мы помним Советский Союз таким, каким он стал после Голодомора 1933 года и Великого террора 1937 года. Это был союз республик, контролируемых центром посредством трех вертикалей власти — партийной, чекистской и советской. Основная часть объектов управления уже была переведена в подчинение общесоюзных наркоматов. Однако до начала террористических акций СССР был союзом государств. Распространение советской государственности на национальные окраины помогло большевикам реставрировать империю, но привило ей внутреннюю нестабильность. Созданное в России тоталитарное «государство-коммуна» с максимально суженным количеством носителей диктатуры вобрало в себя национальные государства, наделенные реальной управленческой властью. Дабы устранить угрозу повторного распада империи, Кремль готов был прибегнуть к любым средствам террора.

Сталин не был откровенен даже с ближайшим окружением. Но 11 августа 1932 года он написал очень откровенное письмо из Сочи в Кремль Кагановичу. Суть письма — в двух абзацах: