Александр Тулупов - Дети Арктиды. Северные истоки Руси

Архаика языка, его многообразие и сложность форм говорят о близости к первоисточнику. В индоевропейской семье именно славянские языки стоят особняком ввиду своей тяжеловесной и дремучей грамматики, полным, если не избыточным набором склонений, родов, лиц, падежей, времен, окончаний, предлогов. Уже даже санскрит, древнегреческий, латинский в сравнении с древнерусским явно оптимизированы, не говоря уже о немецком или итальянском рядом с русским. Возможно, самым простым аргументом архаики русского является сохранение им самой архаичной азбуки по принципу «один звук — одна буква», даже родственные славянские языки, подпавшие под латиницу, чешский, польский — уже потеряли эту основу. Кроме самой структуры языка славянские стоят в стороне от всех остальных индоевропейских относительно малым общим множеством корневых слов. Если германские и романские имеют до 20 % слов общей индоевропейской этимологии, то у славянских это показатель на порядок меньше. Это касается и общего ядра с индоиранскими языками, тохарским и хеттским. На самом деле включать славянские языки в общую семью индоевропейских языков не совсем корректно, точнее будет сказать, что у славянского языка и у всех индоевропейских языков была общая праиндоевропейская семья и первое разделение было на славянскую ветвь и так называемую индоевропейскую. Причем, и это самое главное, в этом разделении индоевропейцы «ушли», а славяне «остались». Остались не потому, что славяне, а потому что осталось самое инертное, самое консервативное и самое «земледельческое» ядро северной расы, уже с поздним самоназванием «славяне». Разделение на языки было вторичным, первичным было разделение на стереотипы поведения, на сверхтипы инстинктов. Это разделение на пассивный, «ленивый», славянский тип с доминирующим инстинктом самосохранения и на активный, «продвинутый» индоевропейский тип с преобладанием инстинкта собственности.

В чем самая принципиальная разница между славянскими языками и индоевропейскими, прежде всего, с германскими? Разница в месте и значении глаголов, а точнее, понятий, «иметь» и «быть». Индогерманец в девяти из десяти предложений начинает свою речь и мысль с «я имею… — I have… Ich habe…» Русский всегда скажет: «У меня есть жена (книга, машина…)». Немец, англичанин и прочие никогда, но только: «Я имею жену (книгу, машину)». Русский при встрече спросит: «Как ты?» Немец однозначно: «Was hast du?» Преобладание, причем абсолютное [6] До абсурдного, к примеру, выражение «я увидел(встретил) девушку», в английском и немецком будет «I had seen(met) the girl», «Ich habe das Madchen gesehen (getroffen)» — «я имел девушку увиденной (встреченной)». Русский язык формально тоже допускает перфектные формы на основе глагола «иметь», но он именно их не принимает. , в новых индоевропейских языках вспомогательного глагола «иметь» над «быть» это не только и не столько приоритет глагола, это приоритет Традиции, точнее Контртрадиции кшатриев, вождей, неустоявших перед властью и собственностью, восставших против Жречества и всей иерархии Севера. Это еще и победа Собственности над Бытием и Власти — над Духом.

Сущность бога в его имени, и древние знали это, а также то, что знание истинного имени бога дает высшее знание и высшую власть даже над богом, можно вспомнить египетскую историю о том, как Исида, чтобы спасти Осириса, выведала настоящее имя у бога Ра и получила могущество и власть над ним и над миром. Тем же собственно занимается и иудейская Каббала — поисками истинного имени Яхве, что есть всего лишь «погоняло», означающее на древнееврейском YHWH — «то, что существует». Имя бога было самым сакральным в жизни человека, самым первым табу, и требовало самого осторожного и трепетного отношения, и мы до сих пор, хотя и не осознавая, несем в своих языках их древнейшие имена как местоимения третьего лица — Тот, кто не я, не ты и не мы, а тот, кто там, наверху — Он. Местоимения «то(т)» и «он» являются древнейшими, можно сказать столь же древними, сколь и сама последняя раса, сакральными, табуированными именами изначальных богов у всех племен Расы.

«То(т)» в русском языке («That, the» в английском, «der, die» в немецком, «la(e)» в романских) указывает на египетского Тота, а его более европейский вариант, Гермес (Hermes), или даже ближневосточный первоисточник El, Elohim, остался как «er» в немецком, «he(r)» в английском и «il» во французском. Разница, и смысловая и сакральная, у этой пары богов повторяет разницу между личным и указательным местоимениями третьего лица, это отличие ближнего и дальнего, первого и второго, своего и чужого. В русском языке «тот» указывает на что-то дальнее, неблизкое и не родное, а вот «он» гораздо более конкретное, значимое и даже при этом звуке хочется поднять указательный палец вверх, буквально на небо, весьма инстинктивный и потому древнейший жест. Это разделение от начала начал, одно из них связано с Элом-Тотом-Гермесом и с Западом/Югом и второе восходит к Северу/Востоку, к Ан-Оанн-Урану. Эти два противоположных направления ведут за собой две противоположные стихии. Тот, Моисей, Иисус — все по мифу вышли из воды, и можно сказать, что точкой отсчета этих традиций везде фигурирует всемирный потоп, как нить, связывающая с Атлантидой. Ядро этих традиций безусловно в ветхозаветной традиции El-Elohim. Еще Генон подчеркивал, что иудаизм — «традиция западного, именно атлантического происхождения, никак не связанная с Единой Традицией».