Александр Кожедуб - Иная Русь

По свидетельству историка С. Соловьева, именно при дворе Льва Сапеги был воспитан Лжедмитрий I. Канцлер выступил и инициатором коронации сына Сигизмунда III Вазы Владислава на московский престол. В 1617 году Лев Сапега организовал очередной поход на Москву, в котором кроме белорусских и польских жолнеров участвовал двадцатитысячный отряд запорожских казаков во главе с гетманом Петром Канашевичем-Сагайдачным. А в 1618 году он поставил свою подпись под Деулинским перемирием, по которому к Великому княжеству Литовскому отходили города Смоленск, Дорогобуж, Стародуб, Чернигов, Невель, Новгород-Северский и другие.

В 1625 году, уже в качестве великого гетмана, Лев Сапега возглавил войско в войне против шведского короля Густава-Адольфа, который начал наступление на Полоцк и Вильню. Он пожертвовал на содержание войска 40 тысяч флоренов — практически все свое богатство.

Умер Лев Сапега в 1633 году. Похоронили его в Вильне в костеле святого Михаила рядом с женами Доротой и Галшкой.

Мы стояли перед надмогильным памятником Льву Сапеге в божнице костела Святого Михаила.

В полусумраке, царящем почти в каждом костеле, угадывались фигуры Христа вверху памятника, архангелов, расположенных чуть ниже, сражающихся воинов на барельефе и самого Сапеги, возлежащего у подножия.

— А ведь ему сильно повезло после смерти, — сказал Валентин.

— Почему?

— Во-первых, потому что его имя до сих пор не забыто. А во-вторых, его могилу не осквернили в недавние богоборческие времена. Каждый может прийти и поклониться его праху.

— Для этого надо было всего лишь издать Статут и построить костел, — сказал я. — Правда, великому канцлеру и в страшном сне не могло присниться, что к началу XXI века с виленских улиц исчезнут русский, белорусский и польский языки. Хотелось бы, чтобы Вильня всегда оставалась городом нашей общей истории.

— Так будет, — согласился со мной Валентин.

Статут Великого княжества Литовского 1588 г. — одно из самых совершенных законодательств Европы, занявшее в истории место наряду с законами Хаммурапи, Ману, Двенадцати таблиц, Кодексом Юстиниана, Русской Правдой и другими. Руководили изданием канцлер Великого княжества Литовского Евстафий Воловин и подканцлер Лев Сапега. Утвержден он был привилеем короля Жигимонта III Вазы.

В Баркулабовской летописи под 1588 годом сообщается:

«Взято на кролевство Полское кролевича шведскаго Жикгимонта Третего, а короновано у Кракове на Вознесение Христово. Того ж часу и тело кроля Стефана поховано… Теперь же за держаня кроля пана нашего Жикгимонта Третего явилася промеж панами великая немилость, показалося отщепенство и великое гонение у святой вере на церкви Христовы, а наболей на веру кафолическую, на веру хрестиянскую; оставивши голову Христа спасителя нашего, показуют и становят на то местце старшим головою Петра и насветшего папежа. Были войны разные великие з Ыкгимилем волоским, з кролем шведским, з козаками запорозкими…. Также у збожью неурожай, голоды великие, поветрие, моры, лета непогодные незрожайные, праве на все недобро и неспоро было стало».

С точки зрения летописца это был во всех отношениях неудачный год. О том, что 28 января 1588 года король Жигимонт III своим привилеем утвердил Статут Великого княжества Литовского, ни в одной из белорусско-литовских летописей не говорилось.

Между тем общественно-политическая ситуация в Великом княжестве Литовском в конце XVI века серьезно обострилась. После смерти 12 декабря 1586 года в Гродно короля Стефана Батория встал вопрос о выборах нового короля. На трон претендовали австрийский эрцгерцог Максимилиан, московский царь Федор Иоаннович и представитель династии Ягеллонов по женской линии Жигимонт Ваза. Причем если за Максимилиана и Жигимонта Вазу ратовали поляки, то кандидатуру Федора Иоанновича поддерживала белорусская и литовская знать. И это было вполне понятно: подавляющее большинство граждан Великого княжества Литовского, включая элиту, исповедовали православие. Зимой 1587 года в Вильню прибыло московское посольство во главе с боярином Ржевским, которое привезло царские грамоты к белорусским магнатам с просьбой избрать Федора Иоанновича монархом Речи Посполитой. Передавая грамоты, Ржевский, в частности, сказал: «Только выберите себе в государи нашего царя, будьте под его царской рукой, а всем правьте сами в Короне Польской и Великом княжестве по своим правам».