Петр Губанов - Путь в Колу

Выбора не было: на кону оказались их жизни. Савва и Лисин стали перегрызать один у другого сыромятные ремни, которыми были связаны руки. У Саввы сделалось солоно во рту, он то и дело выплевывал кровь. Не обращая внимания на боль, он продолжал разрывать тугие ремни... Перевалило за полночь, когда Лисин уронил на оленьи шкуры свободные от пут руки.

Они собрались уже выйти наружу, но в вежу вполз дозорный свейский латник. Ветер и стужа загнали его внутрь. Не заметив у московитов развязанных рук, свейский воин сел возле входа, положил на колени мушкет и стал подремывать.

Пристально следили за ним Савва и Лисин. Нужно было напасть на латника так, чтобы он не вскрикнул, не ойкнул, не выстрелил. На шум непременно прибежали бы из соседних вежей разбуженные воины.

Согревшись в тепле, дозорный уснул.

- Я кинусь первый! - шепнул на ухо Лисину Савва.

Мягко сполз мушкет с колен свейского латника. Дозорный задергал головой, засучил ногами. Он пытался расцепить руки, сжимавшие горло...

В мутном небе светили редкие звезды. В воздухе носились сухие снежинки. С другого конца стойбища доносились негромкие голоса свейских воинов.

Савва и Лисин обратали пасшихся неподалеку двух оленей, скорехонько запрягли их в свейские, нагруженные боевыми припасами нарты. Дормидонт заглянул напоследок в вежу, захватил выроненный дозорным свеем заряженный мушкет.

И вот уже летят комья снега из-под оленьих копыт. Свистит в ушах встречный ветер.

Обогнули, стороной объехали стойбище, занятое свейскими воинами. Потом нарты, запряженные двумя оленями, стремительно понеслись на восток...

Держа путь на Колу, можно было и не заезжать в стойбище, где жила семья Агика Игалова. Но Савва считал, что непременно должен предупредить крестового брата о приходе в Лопскую землю свейских воинских людей. И еще он тешил себя надеждой, что сумеет собрать мягкой рухляди в счет податей будущих лет.

- Надобно поскорее попасть нам в острог да обсказать воеводе, что свеи по воровскому делу рубеж порушили и на Колу идут, - стал возражать Лисин, когда Савва объявил ему о своем намерении. - А ну как раньше нас к острогу подступят вороги?

- Ты отправляйся на оленях дальше один, Дормидонт, - сказал Лажиев. Я пешком доберусь до Агика Игалова. Сказать надо лопинам, чтобы уходили...

- Ну как хочешь, Савва, - неохотно согласился Лисин.

- Негоже мне, Дормидонт, появиться в остроге с пустыми руками, покачал горестно головой Лажиев. - Ты же обскажи все как есть воеводе Алексею Петровичу. А я к лопинам пойду. Авось да и сквитаю долг...

- Как знаешь, - заморгал заиндевелыми ресницами Дормидонт.

Нарты с одним ездоком понеслись быстрее. А Савва, узнавая по звездам дорогу, побрел на север. Остаток ночи и весь светлый день, утопая в снегу, пробирался он по тундре. Уже стало опять темнеть, когда Лажиев увидел впереди струящиеся дымки и занесенный сугробами берег Нарзуги.

Замерзший, заиндевелый, усталый, ввалился Савва в вежу крестового брата.

- Свейские люди на Лопь пришли! - с трудом разжав стиснутые зубы, хриплым голосом произнес он. - Наш оленный обоз с мягкой рухлядью начисто пограбили, податных людей насмерть порешили. Только двое мы бежали от свеев.

- Где же товарищ твой? - забеспокоился Агик Игалов.

- В Колу направился, дабы воеводу уведомить.

- Придут на стойбище воры и олешков наших всех заберут! встревожился волостной старшина. - Всё возьмут у нас: и котлы и шкурки... Бежать... надо отсюда...

Всполошилась жена Агика. Захныкали детишки, услыхав встревоженный голос отца.

- Да, нужно уходить отсюда, - поддержал Савва крестового брата. Запрягать оленей, грузить в кережи всю мягкую рухлядь - и в Колу. Места в остроге на всех хватит. Ты, Агик, вместе с семьей у меня жить станешь. Жителей стойбища в избах посадских людей поселят.

- Нет, Савва, лопины не поедут в Колу, - возразил волостной старшина. - Тесно в остроге. Корму для олешков где найдешь? Одни камни да вода соленая там. Подохнут олешки от голоду. На летние стойбища наши, к морю, поедем. Там стоят летние вежи. Жить станем возле моря, покуда не уйдут свеи с земли лопинов.

Начались сборы в дорогу. Мужчины стали запрягать ездовых оленей в кережи. Женщины связывали в узлы мягкую рухлядь, одевали детей.

Какое-то время Савва был в нерешительности, не зная, как быть. "Отправиться в Колу на подаренных крестовым братом оленях или остаться с лопинами? - размышлял он. - Ведь можно собрать до весны лисьих и собольих шкур в дальних погостах Лопи. Только бы свеи убрались восвояси отсюда..." Савва надумал отправиться к морю вместе с жителями стойбища.