Стемнело. Огонь венгров замер. Где-то совсем далеко, влево, у преображенцев тихо строчили пулеметы. Против семеновцев лишь стаями вылетали ракеты; венгры приготовились к русской атаке и щупали темноту, ожидая.
- В войне - вся цель моей жизни с пятнадцати лет! - сказал Тухачевский, и офицер видел в темноте испачканное комьями земли лицо, выразительное и красивое.- Вот, за два месяца, что мы в боях, я убедился,для достижения того, что я хочу, нужно только одно - смелость! Да еще, пожалуй, вера в себя. Ну, а веры в себя у меня достаточно.
В этот момент к воронке Тухачевского подползла на корточках темная фигура.
- Ваше высокоблагородие, связь от батальонного, приказ подымать в атаку.
- Хорошо, скажи, подымаю,- проговорил Тухачевский, приподымаясь в воронке.- Прощайте,- засмеялся он собеседнику, который, чуть пригнувшись, стал перебегать к своей части.
Перед атакой все стихло. Были только взлеты, всплески цветных венгерских ракет, да иногда густой хаос ночи прорывал лунный сноп прожектора. В темноте стали вставать, подыматься семеновцы. И вдруг вместе с криками "ура!", разрезая линией огня темноту, слился внезапный треск пулеметов и ружей. Это царская гвардия пошла в атаку. 6-ю роту, крича "ура!", с винтовкой наперевес, бегом вел Тухачевский. Коротким рукопашным боем гвардия овладела венгерскими окопами и отбросила венгров далеко за Гневушев.
Тяжелые бои, изнурительные переходы с Семеновским полком проделал Михаил Тухачевс-кий; ходил в штыковые атаки, глубокие обходы; два месяца за веру в свою звезду бился под Ломжей.
Осень сменилась вьюжной зимой; понесла метелица, запуржило, занесло русский фронт; а на фронте, хоть и готовил ему новые задания великий князь, не хватало уж ни огнеприпасов, ни провианту, ни бодрости.
Полумиллионную армию под командой генерала Иванова - "через Карпаты в Венгрию" - направлял верховный. Напрасно указывали князю на снега, морозы, заносы и невероятность операции. У великого князя глазомер и натиск - все. А сражаться можно и во льду, и в снегу,- сказал князь, отправляя войска на очередное бесславье.
Два удара решил нанести великий князь. Еще - генерала Сиверса через Мазурские болота направлял в Восточную Пруссию. Это были не планы стратега, а сумасбродство сатрапа.
В вьюге, в метели, в ледяных ветрах гибли русские войска в Карпатах. А меж Сувалками и Августовым генерала Сиверса зажали немцы такими клещами, что уничтожили всю 110000 армию. В этих 110000 уничтожили и военную карьеру Тухачевского на мировой войне.
Ночь стояла страшная, плачущая метелью, стонущая в темноте. В темноту, в метель, в буран, прорвав фронт, обошли немцы семеновцев и бросились с тылу в атаку. В хаосе февральской снежной ночи началась рукопашная.
Из блиндажа 6-й роты выскочившего командира капитана Веселаго четверо немецких солдат закололи штыками; на теле, найденном впоследствии, остался нетронутым Георгиевский крест и было больше двадцати штыковых ран.
Мало кто из семеновцев в эту ночь вырвался из немецкого кольца. Вырвавшиеся рассказывали, что Тухачевский в минуту окружения, завернувшись в бурку, спал в окопе. Может быть, он видел сон о славе? Но когда началась стрельба, паника, немецкие крики, Тухачевский вскочил, выхватив револьвер, бросился, стреляя направо и налево, отбивался от окруживших немцев. Но врывавши-мися в окопы немецкими гренадерами был сбит с ног и вместе с другими взят в плен.
Вот она, мечта, карьера, звезда, вся жизнь! За мост, за храбрость, за риск головой вместо Георгия Владимир, а вместо боевых отличий - позорная сдача стотысячной армии.
За Сувалками пленных офицеров грузили в вагоны; и поезд вскоре уже шел по той Восточной Пруссии, куда должен был ворваться генерал Сиверс по бесталанной импровизации великого князя.
3. Пять побегов из плена
Много крепких лагерей выросло в мировую войну на равнинах, скалах, горах, на морском берегу Германии.
В Пруссии славился форт Цорндорф при крепости Кюстрин у Одера и Варты; в Саксонии - неприступная древняя крепость Кенингштейн, где в 49-м году сидел заключенный русский бунтарь Бакунин; в Баварии форт № 9 крепости Ингольштадт; в игрушечно-живописных горах Гарца - Клаусталь, Альтенау; в Шварцвальде, Тюрингии, на берегах Северного моря - везде росли лагеря, опутанные колючей проволокой.
Зима стояла снежная, морозная, с сугробами, с синим инеем. Был конец февраля. Поезд с русскими офицерами, пуская дымы, шел по белым полям к северу, к морю, в Штральзунд. Говорят, Тухачевский был молчалив; казалось, равнодушно глядел в окно на чужие, однообразные, белые равнины. Но это равнодушие глядевшего в окно поручика было, вероятно, не сродни психическому столбняку, овладевающему пленными.
Читать дальше