Роберт ван Роосбрек: Вильгельм Оранский. Мятежный принц

Никогда еще в истории габсбургских Нидерландов, а возможно, и всей Западной Европы, не было личности, более противоречивой чем Вильгельм Нассау, принц Оранский, которого его противник кардинал Гранвелла назвал в насмешку Вильгельмом Молчаливым. Еще при жизни суждение о нем зависело от принадлежности современников к католической или протестантской вере. Католическое дворянство было, безусловно, согласно с королевским указом об объявлении Оранского в 1580 г. вне закона. Повстанцы, население Нидерландов, наоборот, назвали принца «отцом отечества».

Историкам более позднего периода тоже не удалось сделать объективных выводов о личности Оранского. Принц стал воплощением всего дурного, исчадием ада, в то время как для биографов либеральных взглядов и приверженцев протестантизма он являлся героем и каждый его поступок нес печать христианской справедливости, мужества и политической мудрости.

Благодаря борьбе Оранского в конце концов была образована республика, а потом монархия династии Оранских-Нассау, поэтому о принце возник миф, который в жанре панегирика изобразил исторические факты, оставив без внимания ошибки и заблуждения героя. Только в XX веке удалось оценить по достоинству личность Оранского.

Гораздо легче оценить Оранского как политика, чем как человека. Образ государственного деятеля вырисовывается в его официальной переписке, многочисленных речах, памфлетах того времени и мемуарах.

Чрезвычайно редкими являются непосредственные высказывания Молчаливого, которые помогли бы нам судить о нем как о человеке. Например, в описании одного сражения мы находим несколько слов, свидетельствующих о тоске молодого Вильгельма по любимой жене; по отдельным запискам жене Анне Саксонской мы можем узнать об одиночестве человека, которому в постоянной борьбе и заботах не хватает помощи и утешения супруги. А вот мы встречаем веселого Оранского, пишущего поздравление своему брату Иоганну по случаю его бракосочетания, но сразу же после приветственных слов он опять углубляется в политику.

В письме Вильгельма матери перед нами сын, преклоняющий колени у могилы отца. Несколько трогательных жалоб принца старой матери на безысходность борьбы, скорбь по павшему в битве брату перемежаются политическими комментариями и подробными тактическими и стратегическими планами. Едва проклевывается человек, как его снова и снова закрывает политик — Вильгельм Молчаливый. Аристократ, который в течение двадцати лет был вождем и вдохновителем восстания в Нидерландах против Испании! Восстания во имя свободы, или точнее, во имя веры.

И тем не менее нам почти не удается однозначно определить вероисповедание Оранского, который утверждает, правда, после 1573 г., что принадлежит «к единственно истинной религии», но в то же время осуждается кальвинистскими теологами как атеист; в своих письмах до 1566 г. он предстает католическим дворянином, в письмах от 1566 по 1570 гг. — скорее как лютеранин, а после 1573 г. — как умеренный кальвинист. Однако, несмотря на эти религиозные метания, он преисполнен благоговения перед Богом. Хотя, с другой стороны, чтобы доказать свою беспристрастность, он подолгу не являлся к мессе, и некоему духовному лицу даже поручено было проследить за его религиозной жизнью.

История принца — это история нидерландского восстания. В каждом периоде мятежа он являлся его руководителем, и так до самого конца: ко времени его смерти в июле 1584 г. восстание на юге почти закончилось. Вся его жизнь была борьбой. Приход двадцатилетнего Вильгельма в политику (на сторону оппозиции) совпал с началом революции.

Ареной политической деятельности стали габсбургско-бургундские Нидерланды. Карлу V удалось осуществить намерение Карла Смелого: он разделил Нидерланды на шестнадцать провинций, объединил их в Бургундский округ империи (1548 г.) и навсегда закрепил объединение государственно-правовым актом — Прагматической санкцией (1549 г.). Еще в 1531 г. он ввел централизованную администрацию, создав Государственный совет и сделав свою сестру Марию Венгерскую главной правительницей. Правда, от бургундского периода остались штаты различных земель, а его наследием были Генеральные штаты, созданные в виде исключения в XV веке для ассигнования дополнительных денежных средств монархам, имеющим эту прерогативу.