Упомянутое отношение Св. Синода к старому строю после его свержения произошло, впрочем, главным образом, вследствие постепенного исключения из состава Синода, по настоянию Александры Феодоровны, почти всех стойких иерархов, блюдущих достоинство Церкви и свое личное.
Первым последствием превращения Св. Синода при последнем обер-прокуроре (ставленнике Распутина - Раеве), в учреждение {38} сервильное, - было поднесение Синодом Государыне, по отношению которой непосредственно перед этим раздавались в его среде частые укоризны, особой благословенной грамоты за ее уход за ранеными и попечения о жертвах войны, а вторым, логически неизбежным последствием, - осуждение Синодом же того строя, за сохранение которого еще накануне молились. Таково неизбежное свойство всякой сервильной коллегии: преклонившись из личных соображений перед одной властью, она спешит при ее крушении, от нее отречься и преклониться перед заменившей ее новой властью.
Примечательно, что Николай II, неоднократно превышавший свою власть в отдельных частных случаях, ни разу по собственному побуждению не нарушил закона в вопросах общегосударственного значения. В этих вопросах он почти неизменно соглашался со своими докладчиками. Самые причины расхождения Государя с ближайшими своими сотрудниками именно это и обнаруживают. Он расходился с министрами не на почве разногласий в понимании порядка управления той или иной отраслью государственного строя, а лишь оттого, если глава какого-нибудь ведомства проявлял чрезмерное доброжелательство к общественности, а, особенно, если он не хотел и не мог признать царскую власть во всех случаях безграничной.
Степень личной преданности министра Государю всегда измерялась именно этим последним обстоятельством.
Вследствие этого, в большинстве случаев разномыслие между Царем и его министрами сводились к тому, что министры отстаивали законность, а Царь настаивал на своем всесилии. В результате сохраняли расположение Государя лишь {39} такие министры, как Н. А. Маклаков или Штюрмер, согласные для сохранения министерских портфелей на нарушение любых законов. Но трагизм был в том, что этих министров за их противозаконное угодничество принималась всячески травить общественность и в конечном результате, Государю приходилось и с ними расставаться, так как до момента полного порабощения его воли волей Императрицы он постигал, что нельзя доводить общественность до белого каления, что существуют такие моменты, когда власть, даже деспотическая, не может не считаться с общественным мнением.
Насколько ревниво Государь старался охранять свои самодержавные права, а инициативу в управлении страной считал своей прерогативой, видно, между прочим, из его отношения к Государственному Совету прежнего состава, который, до издания манифеста 17-го октября 1905 г., обладал лишь совещательным голосом. Учреждение это, в которое входили исключительно старые испытанные слуги самодержавия, не пользовалось фавором Николая II только потому, что Совету случалось по делам общегосударственным высказывать свое мнение, иногда выходившее за пределы вопросов, непосредственно переданных на его рассмотрение.
Особенно ярко проявилось это отношение Государя в 1900 г., когда Государственный Совет осмелился выразить пожелание об отмене права волостных судов приговаривать лиц крестьянского сословия к телесному наказанию. На означенном мнении Государственного Совета Николай II резко написал: "Это будет тогда, когда я этого захочу".
Нужно отметить одно весьма любопытное явление: несмотря на свои деспотические {40} наклонности и всегдашнее стремление использовать в полной мере, казавшуюся ему неограниченной, царскую власть, Николай II ни на своих отдельных сотрудников, ни на России в целом не производил впечатления сильного человека. Обаяния его властности никто не чувствовал.
Происходило это потому, что в личности Николая II наблюдалось странное и редкое сочетание двух, по существу совершенно противоположных, свойств характера: при своем стремлении к неограниченному личному произволу, он совершенно не имел той внутренней мощи, которая покоряет людей, заставляя их беспрекословно повиноваться. Основным качеством народного вождя - властным авторитетом личности - Государь не обладал вовсе. Он и сам это ощущал, ощущала инстинктивно вся страна, а тем более лица, находившиеся в непосредственных сношениях с ним.
Отсюда понятно, почему подрывалось в корне значение всех, принимаемых Царем мер, как бы они ни были круты сами по себе, какими бы последствиями ни грозило игнорирование ими.
Читать дальше