Владимир Гущ - Морские рассказы

Буквально через день я пошел помыться в душ - не к себе в изолятор, а в душевые выгородки в своем отсеке на средней палубе. Вдруг заревел сигнал аварийной тревоги, и я почувствовал, как меня, совершенно голого, бросило всем телом на дверь душевой, которую сразу же заклинило и вода с пола навалилась на нее. Все мои усилия покинуть душевую были тщетны, из ситуации я понял, что произошла заклинка горизонтальных рулей, и мы под довольно острым углом уходим на глубину. "Дело плохо, - подумал я. - Если мы погибнем, то всех ребят найдут на лодке в одежде, и только меня, доктора, найдут совершенно голого - какая же это будет несправедливость!" Других мыслей на тот момент у меня в голове не было.

Вдруг почувствовал, как все затряслось, завибрировало и задрожало, и я стал ощущать, как с неимоверным усилием лодка выходит из пике, вода в душевой отхлынула от двери, потом и я смог от нее отлепиться. Стоял не шелохнувшись; меня била дрожь. Ватной рукой с некоторым трудом открыл дверь и вышел в отсек. Ребята, одетые по аварийной тревоге, с удивлением смотрели, как голый и мокрый доктор прошлепал по отсеку к себе в амбулаторию.

Я сел на кушетку. Не было сил ни одеться, ни думать. Через несколько минут сыграли отбой, я спешно оделся. Уже потом я узнал, что во время несения вахты мичман случайно нажал кнопку заклинки горизонтальных рулей, мы потеряли до 150 метров глубины и с большими усилиями смогли продуть цистерны главного носового балласта, выровнять лодку и вновь вернуться в заданный коридор.

- Да, - сказал командир, - уж и не знаешь, чего еще можно ожидать одно слово, веселый поход, не соскучишься! До возвращения на базу оставалось пять дней. Экипаж затаился.

Утром следующего дня ко мне в амбулаторию пришел старшина II статьи Рахманов с жалобами на боли в животе. Типичная картина аппендицита, надо оперировать, но как не хочется! Ведь через несколько дней будем уже на базе. Холод на живот, внутримышечно большие дозы антибиотиков, наблюдаю около восьми часов. Боль локализовалась в правой подвздошной области, не проходит, картина острого живота. Все - надо готовиться к операции. Иду докладывать командиру.

- Да, я говорил, что что-нибудь еще будет, - сказал он. - Мало нам было Веденина, пожара, наводнения - теперь вот и доктор хочет внести свою лепту в череду неприятностей, - и как-то грустно добавил, - если надо, то, конечно, оперируй, тебе виднее. Операционная подготовлена в считанные минуты, старшина I статьи Володя Рогов приготовился ассистировать. Я провел местную анестезию, вошел в брюшную полость, делаю все автоматически, но подленькая мыслишка теребит мозг: "Только бы без осложнений!", ведь после удачной операции на сердце меня считают светилом хирургии. Дескать, такие операции, как аппендэкомия для меня должны быть семечками - но я-то помню, как коварны бывают подобные операции! В моей памяти остался случай, когда наш начальник курса академии полковник мед. службы Мореев С.Ф. был оперирован своим однокашником профессором Порембским О.Б. по поводу аппендицита и лишь спустя полтора месяца вышел из клиники - бледный, исхудавший из-за редчайшего в практике послеоперационного осложнения.

Но то было в условиях прекрасной операционной, а мы оперируем в лодке без наличия ингаляционного наркоза, опытных помощников и опытной операционной сестры. Моя "операционная сестра" Володя Рогов хоть и постоянно в свободное от вахты время благодаря моим усилиям направлялся в госпиталь для отработки навыков, но все же ему далеко до профессионала. В общем, в нашем положении все зависит не только от мастерства, но и от банальной удачи.

Так вот. Зашел в брюшную полость и мечтаю, чтобы отросток не находился за брюшиной, или под печенью, или еще где-нибудь атипично... Нашел быстро, вывел слепую кишку, нашел основание синюшно-фиолетового отечного отростка, наложил двойной кисет, удалил отросток, осмотрелся, зашил брюшину, мышцы передней брюшной стенки, швы на кожу - и наложил повязку. Все. Операция заняла двадцать пять минут. Спина мокрая, напряжение спадает. Перенесли больного в лазарет. Пошел к командиру с банкой со спиртом, в которой плавает отросток, по дороге показывая ее содержимое встречающимся. Никто не удивился, в том числе и командир.

- Ну что же, молодец,- констатировал он. Послеоперационный период идет гладко; спокойный, я задремал. Проснулись мы оба. Матрос начал жаловаться на боли внизу живота.

Прошло десять часов после операции, а он все еще не мочился, хотя очень хочет - но не может. После введения спазмолитиков решил катетеризировать его сначала мягким, а потом жестким катетером. Не получилось, манипуляции лишь вызвали повреждение слизистой до появления сукровицы. Заволновался. Мочевой пузырь отчетливо пальпируется над лобком в виде плотного эластичного шара. "Да, - думаю, - не хватало еще мне разрыва мочевого пузыря". Еще раз безуспешно попробовал ввести жесткий катетер. Прошло еще несколько часов. Больной уже стоял на коленях над тазиком и под шум вытекающей струи из-под крана пробовал рефлекторно помочиться, стонал от напряжения и боли. Пошел на пункцию мочевого пузыря, но, по-видимому, от волнения не смог ее эффективно сделать, иголка постоянно соскальзывала, не прокалывая раздутый пузырь. Исчерпал все свои профессиональные ресурсы и пошел к командиру, объяснив ему сложившуюся ситуацию.