Игвар Андерсоон - История Швеции

В своем уже упоминавшемся здесь труде о легендарной и древней истории Швеции, основанном больше на легендах и вымыслах, чем на действительных фактах, Иоганнес Магнус довел до конца историческую схему Николауса Рагвальди (с 1434 г.) и безоговорочно отождествил готов времен переселения народов с ётами, стараясь прославить свою родину. То, чего он не сумел создать путем смелой комбинации, он просто сочинял, но об этом тогда не знали, и все ему верили, ибо думали, что он пишет на основе достоверных источников. Даже Густав Ваза принимал его «Шведскую историю» как подлинную (во всяком случае, ту ее часть, где она не обращается против него самого). Так, в одном из своих обращений к подданным он писал: «В древних историях и хрониках написано, что из нашей страны вышло огромное число людей, звавшихся здесь ётами; они прошли через всю Германию и многие другие страны и государства и совершили много мужественных и замечательных подвигов… Они были достойны всяческой похвалы и в том отношении, что всегда были послушны своим властям». Но в основном Густав Ваза не одобрял духа, которым проникнуты рассказы о подвигах ётов. Вся его политика была направлена на то, чтобы разрешить проблемы, возникавшие вследствие внешнеполитической ситуации, внутри существовавших в то время государственных границ Швеции [43]. Преемники Густава избрали, однако, другой путь.

Выше неоднократно указывалось, и это надо подчеркнуть еще раз, что политико-географическая структура Швеции в те времена была совсем иной, чем структура нынешней Швеции. После окончательного разрыва скандинавской унии трудности, связанные с положением страны, обострились еще больше. С древнейших времен территория Швеции достигала Северного моря только на узкой полоске земли, сжатой с обеих сторон прибрежными владениями Норвегии и Дании. Путь из центра Швеции в Западную Европу, который шел через Балтийское море и его проливы, контролировался Данией. В руках Дании находился, возможно, важнейший в Северной Европе водный путь — пролив Эресун, приносивший Дании большие таможенные доходы. Конечно, при таком положении Швеции ее легко было отрезать от всякого общения с Западной Европой. Что же касается южных путей на континент, которые связывали Швецию с Северной Германией, то они продолжали оставаться под контролем Любека, пока любекская морская держава сохраняла свое прежнее выдающееся положение.

Ориентация Швеции того времени на Восток, несомненно, была гораздо более заметна, чем это имеет место теперь. Финляндия граничила с Россией, а северный берег Финского залива принадлежал Швеции. На севере русская граница проходила западнее, чем теперь, а пустынные области далее к северу не были точно разделены между Швецией и Финляндией, Норвегией и Россией. Об этих границах, из-за которых так долго и много спорили, вообще имелось весьма смутное представление. Швеция была легко уязвима не только на западе, но и на востоке, вследствие ее близости к России и Ливонскому орденскому государству со столицей Ревелем — господствовавшим здесь торговым городом, претендовавшим и на монополию в торговле с Россией. Уже во время правлении семьи Стуре было видно, что положение на востоке неясно и что там имеется ряд неразрешимых задач.

Для Густава Вазы было естественно стремиться преодолеть все трудности, обусловленные географической структурой Швеции, по возможности мирным путем. Но можно было представить себе и еще одно решение: устранить эти недостатки путем изменения политико-географических условий на юге, западе и востоке, иными словами, вступить на путь активной, направленной на несколько фронтов внешней политики, как это бывало в средние века. Сыновья Густава Вазы уже давно проявляли намерение вступить на этот новый путь. Герцог Юхан получил в качестве герцогства Финляндию. Отсюда он с напряженным вниманием наблюдал, как к концу 50-х годов XVI в. начало распадаться орденское государство и как Россия в 1558 г. овладела Нарвой и, таким образом, вышла к Балтийскому морю. Герцог Юхан хотел перейти через Финский залив и укрепиться в опорных пунктах на его южном берегу. И в то же самое время наследный принц Эрик из своей резиденции в Кальмаре с беспокойством и подозрением следил за датской политикой. Он хотел путем брака с английской королевой Елизаветой получить династическую — а вместе с тем политическую и торгово-политическую — точку опоры в Западной Европе. Эти планы ему, правда, так и не удалось осуществить, но они типичны для позиции Эрика. Густав Ваза сдерживал экспансионистские стремления своих сыновей [44]. После смерти отца новый король, Эрик XIV, получил возможность приступить к осуществлению своих намерений.