Владимир Бешанов: Год 1943 - «переломный»

Вечером 8 сентября Манштейн отдал приказ 6-й и 1-й танковой армиям «перейти к подвижной обороне, которую армии должны организовать так, чтобы обеспечить стойкость войск и выиграть как можно больше времени для осуществления отхода».

Темп наступления советских войск в Донбассе нарастал. 10 сентября соединения Южного фронта совместно с десантом, высаженным с кораблей Азовской флотилии, освободили Мариуполь. В тот же день войска Юго-Западного фронта выбили немцев из Барвенкова. Войска правого крыла Воронежского фронта прорвали оборону противника юго-восточнее города Ромны. Войска Центрального фронта продвинулись в юго-западном направлении более чем на 200 километров и освободили 15 сентября город Нежин. После перегруппировки возобновилось наступление Калининского и Западного фронтов.

В этот день последовал приказ германского командования об общем отступлении войск группы армий «Юг» с Левобережной Украины и из Донбасса.

В двадцатых числах сентября Красная Армия вышла к Днепру на протяжении 700 километров, от Лоева до Запорожья, и в некоторых местах форсировала его. Чтобы «еще выше поднять морально-политический дух войск» в деле преодоления крупных водных преград, Ставка приказала за форсирование Десны представить начальствующий состав к награждению орденами Суворова, а за форсирование Днепра каждому бойцу каждой роты, первым ступившему на западный берег, было обещано звание Героя Советского Союза. Так появилось сразу 2500 «днепровских героев» (в 1941–1942 годах этого звания были удостоены 519 человек).

Захват целого ряда плацдармов на правом берегу позволил начать борьбу за Киев, затянувшуюся на полтора месяца и закончившуюся 6 ноября освобождением столицы Украины.

Клюге и Модель, Манштейн и Гот безуспешно пытались бороться с «гидрой»:

«Там, где мы имели сколько-нибудь достаточные силы, мы предоставляли противнику фронтально атаковать нас и наносили ему большие потери. В других случаях мы пытались путем своевременного отхода на отдельных участках помешать ему наступлением превосходящими силами выбить нас с занимаемых позиций. Неоднократно нам удавалось, сосредоточивая танковые соединения, останавливать прорвавшегося противника, а когда это было возможно — использовать допущенные им ошибки, — например, когда он осмеливался после прорыва уходить слишком далеко вперед, — для нанесения контрударов».

Немецкие генералы еще не раз подловят советских полководцев на ошибках. Но уже ничто не остановит Красную Армию в движении на Запад. Против «сталинской стратегии» было бессильно любое искусство.

Цена значения не имела. Путь к Днепру был оплачен сполна кровью почти двух миллионов командиров и бойцов. Советская система могла побеждать только количеством.

Каждые сутки на протяжении всей войны Красная Армия теряла в среднем 20 869 человек, из них безвозвратно — 8000. На летне-осеннюю кампанию 1943 года приходится пик среднесуточных потерь — 27 300 человек ежедневно. В ней было потеряно 17% личного состава — каждый шестой. В ходе этой кампании окончательно определился перелом в войне. Или, как образно выразился Вождь, был сломан «хребет фашистского зверя».

И всем стало ясно, по ком звонит колокол — по гитлеровской Германии.

«С приближением зимы 1943 года, — пишет А. Кларк, — германскую армию стало охватывать чувство угрюмого отчаяния, давящая уверенность, что война проиграна, но не было видно ее конца, Они все еще находились в глубине России. В отличие от зимы 1944/45 года, когда они будут охвачены героическим безумием, защищая свою родину Германию, сейчас они медленно отступали по безотрадной и враждебной местности, все время страдая от численного превосходства противника, постоянно нуждаясь в горючем и боеприпасах, непрестанно пересиливая себя и нещадно эксплуатируя технику за пределами допустимого. И всех угнетали мрачные воспоминания о том, что такое середина зимы.

…моральный дух Вермахта сверху донизу начал претерпевать постоянное изменение. Его храбрость и дисциплина не ослабли. Но надежда была подкошена, и человечность — там, где еще оставались ее следы, — угасла».

Гитлеру оставалось уповать лишь на истощение русских, фантастическое чудо-оружие и неизбежное, как он считал, столкновение Запада с Востоком.

Однако и Сталин, уже задумываясь об «освободительной миссии» и послевоенных границах, прекрасно понимал, насколько важно было вместе с Англией и Америкой приступить к подготовке планов мирного урегулирования.