Владимир Бешанов: Год 1943 - «переломный»

«Стыдно носить мундир, ей-богу… Что за дурак… Министр Барклай бежит, а мне приказывает всю Россию защищать. Пригнали нас на границу, растыкали, как шашки, стояли, рот разинув, загадили всю границу и побежали», — возмущался командующий 2-й Западной армией князь Багратион.

«Как? В пять дней от начала войны потерять Вильно, предаться бегству, оставить столько городов и земель в добычу неприятелю и при всем том хвастать началом кампании! Да чего же недостает еще неприятелю? Разве только того, чтобы без всякой препоны приблизиться к обеим столицам нашим? Боже милостивый! Горючие слезы смывают слова мои!» — писал государственный секретарь Шишков.

Владимира Богдановича с поста главнокомандующего сняли, но и М.И. Кутузов, на словах декларируя приверженность самым решительным действиям, на деле продолжал придерживаться барклаевской стратегии: избегать генеральных сражений, сохранять армию, выигрывать время, заставить противника «ценой крови приобретать каждый шаг, каждое средство к подкреплению и даже к существованию своему и, наконец, истощив его силы, с меньшим, сколько можно, пролитием крови, нанести ему удар решительный». Будь его воля, фельдмаршал и заведомо проигрышный Бородинский бой, в котором сгорела половина русской армии, не стал бы давать. Но у ворот древней столицы Бородина было не избежать из соображений морально-политических (так же как подвиг и гибель трехсот спартанцев были в первую очередь пропагандистской, а не военной акцией). А уж отдать приказ на оставление Москвы, вопреки мнению всего своего штаба, мог только М.И. Кутузов — обладавший прочным авторитетом, пользующийся всеобщим признанием, имевший огромные полномочия и хитроумный, как египетская лягушка (смог бы, пожалуй, и Барклай, но, вероятнее всего, его бы устранили от командования). Даже самодержец российский, всерьез опасавшийся, что его вот-вот придушат шарфиком, как папу, не санкционировал бы такое решение, если бы присутствовал на историческом совещании в Филях.

Человеческий фактор стал причиной провала осенью 1914 года математически выверенного плана молниеносного разгрома Франции, составленного начальником германского Генерального штаба Альфредом фон Шлиффеном. Идея состояла в том, чтобы, сосредоточив максимум сил на севере, нанести удар через территорию нейтральных Бельгии и Люксембурга и в ходе глубокого стратегического охвата вторгнуться в самое сердце Франции. При этом в центре фронта надлежало держать прочную оборону, а на юге, где легко прогнозировалось наступление противника в Эльзасе и Лотарингии, — иметь минимум войск и с боями отступать, заманивая французов к Рейну. Все было продумано, взвешено и исчислено: через шесть недель правофланговые германские армии, не имея перед собой никаких оборонительных линий, неудержимым «паровым катком», независимо от запаздывающих маневров противника, выкатывались к портам Ла-Манша и обходили беззащитный Париж с запада, в то время как правое крыло французов — две армии из пяти увлекались на восток и уже не успевали вернуться. Затем следовал разгром юго-восточнее столицы, и война на Западе заканчивалась еще до того, как союзник Франции, Россия, успевал завершить стратегическое развертывание. Впрочем, при неблагоприятном стечении обстоятельств ради главного выигрыша Шлиффен был готов пожертвовать и Восточной Пруссией. А вот его преемник Гельмут Мольтке-младший и другие высокопоставленные исполнители, не вникшие в суть гениального замысла, — нет.

Для начала осторожный Мольтке усилил свой левый фланг в Лотарингии, естественно, за счет ослабления ударного правого. Теперь на главном направлении у немцев имелось не семикратное, а всего лишь трехкратное превосходство. Затем в ходе Приграничного сражения высокородные командармы, плевать хотевшие на сухие стратегические выкладки, бросились за военной славой и одержали ряд тактических побед, блестящих и никому, кроме их самих, не нужных. В Лотарингии принц Руперт Баварский отступать не захотел, натурально разбил врага и двинулся вслед за ним штурмовать французские укрепленные линии. В центре кронпринц Вильгельм и герцог Альберт Вюртембергский блестяще отбили атаку противника в Арденнах и, словно медведь на рожон, поперли на запад, к фортам Вердена и реке Маас. На севере, увлекшись преследованием, немецкие генералы постепенно изменили общее направление движения главных сил и вместо обхода Парижа вышли к нему с востока. Наконец, под впечатлением «досрочного» и успешно начавшегося русского наступления была предпринята бессмысленная переброска двух корпусов и одной кавалерийский дивизии в Восточную Пруссию. Корпусов, снова изъятых из состава правофланговых армий.