Леонид Шкаренков - Агония белой эмиграции

Источники, извлеченные из эмигрантских архивов, довольно часто обнаруживают разоблачительные свойства. Проявляется это в разных формах: и в том, что становятся известными тайные когда-то планы и замыслы зарубежной контрреволюции, и в том, что раскрываются во всей своей неприглядности отношения внутри эмигрантского лагеря, характерная для него обстановка взаимной грызни и склоки, и, наконец, в том, что данные архивных документов опровергают в ряде случаев открытые выступления тех же деятелей.

Одна из особенностей фондов бывшего Русского заграничного исторического архива в Праге состояла в том, что они собирались по всему миру, в разных странах, где действовали эмигрантские организации, где жили эмигранты. Текущая деятельность эмигрантских организаций и группировок самых разных направлений находила свое отражение в таких документах, как приказы и инструкции, протоколы заседаний и совещаний, донесения, отчеты, обращения, тексты речей и выступлений. Достаточно назвать, например, протоколы заседаний ЦК партии кадетов, парижской демократической группы, Заграничного комитета партии энесов, Республиканско-демократического объединения и др., которые использованы в книге. В совокупности они составляют важную часть документальной базы исследования.

Особое место среди архивных документов принадлежит переписке эмигрантов. Письма деловые и сугубо личные содержат самую разнообразную информацию, дают, иногда лучше, чем любой другой источник, возможность почувствовать колорит времени, психологию людей, их настроения.

В пестрой мозаике архивных источников трудно встретить какой-либо документ обобщающего характера, в котором давалась бы оценка многолетней политической активности белоэмигрантских группировок и течений, крушению их планов и замыслов. Тем больший интерес представляет обнаруженная в Архиве внешней политики СССР запись беседы советского посла во Франции А. Е. Богомолова с делегацией русских эмигрантов, в которую входили известные в прошлом политические деятели, участники — и это нужно подчеркнуть — самых разных политических группировок эмиграции.

История белой эмиграции, эволюции и краха ее политических течений, история русской культуры и науки за рубежом только начали по-настоящему изучаться советскими специалистами. По этой проблематике и в СССР, и в других странах имеются целые массивы документальных источников, которых /14/ не касалась еще рука исследователя. Известно, что разные по объему фонды документов и литературы белой русской эмиграции сохраняются в библиотеках Гуверовского института, Гарвардского, Стэнфордского, Индианского, Колумбийского, Корнельского и других университетов США, в библиотеках и архивах Англии, Голландии, Франции, ФРГ и некоторых других стран. Вот только один пример. В апреле 1929 г. в библиотеку Гуверовского института войны, революции и мира вдовой Врангеля был передан его личный архив — 134 дела. Несомненно, что их изучение могло бы пролить новый свет на многие факты и события, связанные с деятельностью зарубежной контрреволюции в 20-е гг. 51

Привлечение архивных документов и материалов белой эмиграции, которые часто имели строго доверительный характер и нигде не оглашались, в сочетании с другими источниками позволяет показать истинное лицо политических течений зарубежной контрреволюции, полный крах замыслов и планов ее вдохновителей, нарисовать картину ожесточенной внутренней борьбы и распрей, провала неоднократных попыток объединить все враждебные Советской России силы. Вместе с тем история эмиграции — это дела и судьбы людей, потерявших родину, крушение их иллюзий, история признания Советской власти многими ее вчерашними врагами.

Когда в середине ноября 1920 г. войска Южного фронта прорвали укрепления белых в Крыму, командующий фронтом М. В. Фрунзе обратился по радио к генералу Врангелю. «Ввиду явной бесполезности дальнейшего сопротивления ваших войск, — говорилось в радиограмме от 11 ноября, — грозящего лишь пролитием лишних потоков крови, предлагаю вам прекратить сопротивление и сдаться со всеми войсками армии и флота, военными запасами, снаряжением, вооружением и всякого рода военным имуществом». Тем, кто сложит оружие, была обещана амнистия, а всем не желающим работать с Советской Россией обеспечивалась «возможность беспрепятственного выезда за границу, при условии отказа под честное слово от дальнейшей борьбы против рабоче-крестьянской России и Советской власти» 1 .