Андрей Васильченко - Штрафбаты Гитлера. Живые мертвецы вермахта

Между тем мы упомянули отнюдь не все факторы, которые способствовали тому, что многие 500-е пытались выполнить свой воинский долг. Наряду с банальной неспособностью принимать самостоятельные решения немалую роль играла вера в прохождение пресловутого «испытания». Хорст X. так описывал ситуацию в конце войны: «Если в ходе боев часть лишалась своей канцелярии вместе с документами испытуемых солдат, то те теряли последнюю надежду на улучшение своего положения. Если погибал офицер, то солдаты теряли свидетеля, который мог подтвердить, что они действительно проходили «испытание». Только батальон был гарантией того, что еще имелся шанс вернуться из Богемии в Германию».

Кроме этого, некоторые из членов Национального комитета «Свободная Германия», действовавшие на том участке фронта, установили, что очень многие 500-е прониклись верой в «чудо-оружие фюрера». В протоколе рабочего совещания, которое состоялось 7 марта 1945 года, говорилось: «Кэммляйн вынес на обсуждение высказывание двух пленников из 500-го штрафного батальона: «Мы бы сами никогда добровольно не сдались в плен. У Германии определенно есть тайное оружие!».

Это был типичный прием, который заставлял и обыкновенных солдат Вермахта держаться до последнего. Общий обзор этих негативных явлений можно было прочитать в письме Национального комитета «Свободная Германия», которое еще 9 января 1944 года было направлено в штаб 4-го Украинского фронта. В бумаге, которая была посвящена организации пропаганды, говорилось:

«Из опыта установлены следующие предубеждения и сомнения, с которыми надо справиться:

Солдат узнал, что война не будет продолжаться долго.

Если сдаться в плен, то значит отложить свое возвращение домой.

Общая апатия…

Страх перед расстрелом в плену.

Надежда на столкновение союзников.

Надежда на гений Гитлера (чудо-оружие, тайное оружие)…

Очень сильный страх перед наказанием за совершенные преступления и разрушения на оккупированной территории.

Немецкий народ сжег за собой все мосты.

Страх перед гестапо».

Как видим, 500-х вынуждали оставаться под знаменами Вермахта множественные причины: собственная апатия, иллюзорные мечты, ужасы, нарисованные нацистской пропагандой, страх перед русским пленом, страх перед военно-полевыми судами и эсэсовскими заградительными отрядами. Наверное, протестный потенциал в 500-х батальонах был гораздо выше, чем в прочих частях Вермахта. Однако здесь явно не хватало политически грамотных солдат, которые смогли бы организовать подпольную работу, которые бы смогли вылить латентное недовольство и неявную оппозицию в открытое сопротивление. Те силы, которые могли бы это организовать или уже давным-давно сгинули в концентрационных лагерях, или же были изолированы в 999-х батальонах.

Как уже говорилось ранее, весной 1945 года военное руководство рейха направило «политически неблагонадежных» 999-х в состав 500-х батальонов. В частности, это касалось Ольмютца. Однако в последний месяц войны ситуация на фронтах оказалась для Вермахта настолько катастрофической, что было решено использовать все силы. В начале апреля 1945 года в Брюнн и Ольмютц были направлены эшелоны, которые должны были вывезти состоявшие по большей части из 999-х 500-е батальоны из пограничной области между Силезией и Словакией. В 20-х числах апреля эти «маршевые роты», равно как и остаток 500-го полка — батальон Фишера, должны были удерживать пространство, ограниченное Цигенхальсом, Йоханнесталем, Цикмантелем. На эшелонах было увезено огромное количество 999-х, что (как уже говорилось выше) стало причиной ослабления подпольной организации. Фактически срывалось запланированное вооруженное восстание. Если говорить о военном положении батальона Фишера, то оно было описано в своих воспоминаниях Хорстом X.: «Мы заняли позицию у подножия так называемой Епископской горы. Наше положение было отличным, а у русских отвратительным. Русские располагались в болотистой низине и возведение каких-либо укреплений было затруднительным. К тому же у нас была артиллерия, которая обладала достаточным боезапасом, чтобы вести заградительный огонь. К тому же русские пехотные части были никудышными. Они постоянно сменялись. После каждой смены на фронте опять следовало наступление. После того как русские поняли, что им сложно продвинуться вперед, на несколько дней наступило затишье. Время от времени нас призывали добровольно сдаваться в плен. Нам обещали много хорошего, но когда никто не перешел на их сторону, на нас обрушили мощный минометный огонь».