Андрей Васильченко - Штрафбаты Гитлера. Живые мертвецы вермахта

Показания Гари Ноджокса и Бернхарда Кандта подтверждаются свидетельством одного из выживших САВ-арестантов. В октябре 1946 года он рассказывал: «С утра до вечера мы занимались «спортом» (вы ведь понимаете, что я подразумеваю под словом «спорт»). После того как на возведении клинкера мы работали с евреями, большинство из нас стало «мусульманами». Из 180 людей зиму 1939–1940 годов пережило не более половины. Когда зима, наконец, миновала, всех CAB изолировали в блоке 12».

«Изоляция» не была подобна «исправительной роте», просто эсэсовцы решили обособить наиболее ненавистных им арестантов. Альфред Хелльригель, который как военно-политический арестант принадлежал к подобной «штрафной роте», перечислил эти группировки, пребывавшие в изоляции: «толкователи Библии», гомосексуалисты, САВ-арестанты и так называемые повторные политические заключенные. По сведениям Фрица Брингманна в «изоляции пребывали блоки 11,12,35,36. Их окружал высокий забор. Так что любые контакты были исключены. Товарищи, пребывавшие в изоляции, жили в самых тяжелых условиях. Поначалу заболевших выносили из блока. Однако потом, чтобы избежать любых контактов, в «штрафном блоке» ставился шкаф с медикаментами и бинтами, а один из заключенных назначался санитаром». Тем не менее страшнее этих тяжелых условий существования были мучения, которым они подвергались со стороны гауптшарфюрера СС Бугдалля, который считал себя «ответственным за проведение изоляции».

Замечание Генриха К. от том, что «из 180 людей зиму 1939–1940 годов пережило не более половины», представляется весьма убедительным. Если говорить о сухой эсэсовской статистике, то в ноябре 1939 года в Заксенхаузене остался 181 САВ-арестант, в марте 1940 года — 102, а в апреле всего лишь — 58. В июне 1940 года в эсэсовской картотеке значилось только 22 САВ-заключенных. Не стоит думать, что все из них умерли. Дело в том, что большая часть из САВ-арестантов была направлена в лагерь Нойенгамме. Генрих К. вспоминал: «Как только прибыл первый транспорт, для того чтобы направиться в только что созданный лагерь Нойенгамма, из изоляции вышли все, кто мог стоять — надо непременно было покидать Заксенхаузен».

Тот факт, что такое большое количество САВ-арестантов смогло на транспорте вырваться из «изоляции», объясняется нелегальной организацией политических заключенных. Гари Ноджокс пишет об отношении к САВ-заключенным, которые оказались в «изоляции»: «С большим трудом нам удалось помочь некоторым из них перебраться с транспортом в другой лагерь». Дело в том, что весной 1940 года Нойенгамме из «внешнего» превратился в самостоятельный лагерь. Однако политические заключенные, которые пытались помочь молодым немцам, и предполагать не могли, что в Нойенгамме господствовали еще более жестокие нравы. Генрих К. писал: «Мы попали из огня да в полымя!» Сколько САВ-арестантов смогло дожить до конца Второй мировой войны, неизвестно. Генрих К., сам из числа «особых солдат» сменил еще несколько лагерей: Бухенвальд, Дахау, Нацвайлер. Многое указывает на то, что только единицы смогли дожить до крушения Третьего рейха. Смерть большинства «особых солдат», оказавшихся в концентрационных лагерях, еще один убедительный пример, насколько Вермахт и национал-социалистическое государство были тесно переплетены между собой в идеологическом и политическом смысле. Опираясь на оценки, мнения и предложения немецких военных психиатров, большинство из которых уже со времен Первой мировой войны стояли на расово-биологических, социал-дарвинистских позициях, а позже без проблем поддержали идеологию народного сообщества и расистские установки нацистов, Вермахт в преддверии войны был готов избавиться от «балласта» в виде «непригодных к службе». Эти не подходившие под критерии армейской верхушки солдаты во внесудебном порядке списывались в концентрационные лагеря под видом «армейских вредителей». Причем это происходило отнюдь не по инициативе рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, а наоборот, позыв шел из самого Вермахта. Как писал восточногерманский исследователь Вольфганг Керн в своей работе «Внутренняя функция Вермахта»: «Осенью 1937 года в структурах Вермахта, которые занимались «особыми подразделениями», возникла мысль, что солдаты этих формаций, «которые противятся перевоспитанию», должны покинуть ряды вооруженных сил и провести положенное время в работных домах. Бломберг выразил принципиальное согласие с этой идеей. Тем временем внутренний отдел Общего управления Вермахта пошел еще дальше. 14 октября 1937 г. Бломбергу было рекомендовано отклонить этот проект, «так как воспитание подобных людей было бы успешнее в концентрационном лагере».