Арсен Мартиросян - К решающим битвам

Агрессия Германии против Советского Союза, предпринятая без объявления войны, и массированные бомбардировки мирных советских городов в первые часы боевых действий уже противоречили международным нормам и поэтому их можно квалифицировать как военные преступления.

Буквально через несколько дней после вероломного нападения на СССР, 25 июня 1941 г., Гитлер своим распоряжением передал всю полноту военной и административной власти на вновь оккупированных восточных территориях командующим вермахта в качестве высших представителей германских вооруженных сил. Эти лица назначались лично фюрером и действовали в соответствии с его директивами, переданными через начальника штаба верховного командования (ОКБ). Их основные обязанности заключались в обеспечении безопасности оккупированной территории с военной точки зрения и её защите от внезапного нападения извне.

Как и ожидало военно-политическое руководство нацистской Германии, в первые же дни войны в распоряжение вермахта попало большое количество советских военнопленных, число которых продолжало постоянно расти. Общие правила обращения с этой массой людей были разработаны ещё перед войной. Первые документы по этому вопросу касались главным образом судьбы военнопленных политических работников (комиссаров). В рамках обсуждения весной 1941 г. принципов обращения с захваченными в плен советскими политическими и военными руководящими работниками главное командование сухопутных войск (ОКХ) предложило не считать военных политработников пленными и уничтожать их самое позднее в пересыльных лагерях. Достоверность этой инициативы ОКХ подтвердил бывший заместитель начальника оперативного отдела ОКБ генералов. Варлимонт на допросе 12 ноября 1945 г.

В развитие этого предложения главного командования сухопутных войск 6 июня 1941 г. ОКБ подготовило указания войскам об обращении с политическими комиссарами, в которых комиссары не признавались военнослужащими и подлежали уничтожению. Согласно дополнению к этим указаниям, подписанному главнокомандующим сухопутными войсками В. фон Браухичем 8 июня того же года, казнь политкомиссаров должна была проводиться в войсках вне зоны боевых действий, незаметно, по приказу офицера. Приказ о комиссарах продолжал оставаться в силе до весны 1942 г.

Жестокость к военнопленным проповедовалась не только среди высшего командного состава вермахта. Вспоминает рядовой 6-го пехотного полка 30-й пехотной дивизии Руди Машке: „Мой капитан Финзельберг за два дня до ввода нашей роты в бой прочитал доклад о Красной Армии… Потом он заявил, что пленных приказано не брать, поскольку они являются лишними ртами и вообще представителями расы, искоренение которой служит делу прогресса. Комиссары… подлежали расстрелу без разговоров. Невыполнение этого приказа стоило бы нам самим жизни“. По воспоминаниям Бруно Шнайдера, воевавшего в 1941 г. в составе 4-й роты 106-го пехотного полка 15-й пехотной дивизии, перед их выступлением из района Брест-Литовска командир роты старший лейтенант Принц довел до личного состава роты следующий секретный приказ: „Военнопленных из состава Красной Армии брать только в исключительных случаях, то есть когда это неизбежно. Во всех остальных случаях пленных советских солдат расстреливать. Расстрелу подлежат все женщины, проходящие службу в частях Красной Армии“.

В первые же месяцы войны оказалось, что оставленных в живых советских военнопленных ждет не менее тяжелая участь. В документе канцелярии А. Розенберга № 170 от 14 июля 1941 г. содержится отчет министерского советника Дорша от 10 июля того же года о лагере для советских военнопленных в Минске „размером с Вильгельмплац“, в котором находилось примерно 100 тысяч военнопленных и 40 тысяч гражданских заключенных под охраной „кадровых солдат, по количеству составляющих роту“. Автор документа указывает, что „заключенные ютятся на такой ограниченной территории, что едва могут шевелиться, и вынуждены отправлять естественные надобности там, где стоят“. Военнопленным, „живущим по 6–7 дней без пищи, известно только одно стремление, вызванное зверским голодом, — достать что-либо съедобное“.

По мере продвижения вермахта вглубь СССР его командные инстанции продолжали совершенствовать систему обращения с советскими военнопленными. В „Памятке об использовании труда советских военнопленных“, подготовленной начальником отдела военнопленных VIII военного округа (Бреслау) 15 августа 1941 г., указывалось, что в ходе использования труда этой категории пленных с самого начала с ними следует обращаться „с беспощадной строгостью, если они дают для этого хотя бы малейший повод“. В пределах военного округа документ возлагал ответственность за использование труда советских военнопленных на командующего военным округом и на начальника отдела по делам военнопленных.