Пол Аврич: Бакунин и Нечаев

Пол Аврич

1974

Сергей Геннадьевич Нечаев родился 20 сентября 1847 г. в Иваново, растущем текстильном городе к северо-востоку от Москвы, который начинал получать репутацию «русского Манчестера». Его отец был художником по вывескам, мать — швеей, и оба они были крепостными по происхождению, так что Нечаев был одним из первых выдающихся русских радикалов с полностью плебейским происхождением. «Он не был продуктом нашего мира,» — писала Вера Засулич в своих воспоминаниях, но был «чужим среди нас». Однако, как выходец из народа, он производил сильное впечатление на своих товарищей-революционеров, «кающихся дворян», которые стремились отдать свой долг простому народу. Знакомые называли Нечаева «настоящим революционером, простолюдином, который сохранял в себе всю ненависть крепостных против господ», ненависть, которая была направлена даже против его собственных товарищей, с их аристократическим происхождением и образованием.

В апреле 1866 г., в возрасте 18 лет, Нечаев переехал из Иваново, где он учился в приходской школе, в Санкт-Петербург. Осенью 1868 г. он был зачислен в университет вольнослушателем, и вошел в группу молодых революционеров, которая включала как таких будущих анархистов, как З. К. Ралли, В. Н. Черкезов и Ф. В. Волховский, так и таких около-анархистов или либертарных социалистов, как Марк Натансон, Герман Лопатин и Л. В. Гольденберг. Хотя Нечаев еще не знал французского, он посещал дискуссии, посвященные истории «Заговора во имя равенства», написанной Буонарроти — книге, которая помогла сформироваться целому поколению русских бунтарей, и в замыслах и мечтах Нечаева скоро преобладали тайные общества и конспиративная жизнь. Он формировался под неотразимым обаянием якобинства и бланкизма, и потом, позднее, когда он посетил Ралли в Швейцарии, он имел при себе книги Руссо и Робеспьера, и его авторитарные тенденции, его претензия на знание «общей воли» и стремление «принуждением заставить людей быть свободными», были уже сильно развиты.

Нечаева также привлекала якобинская традиция в русском революционном движении, традиция, берущая начало от вождя декабристов Пестеля в 1820-х гг. и Николая Спешнева в 1840-х гг., который придавал особое значение конспиративной тактике и революционной диктатуре, основанной, как он выражался, на «иезуитской» модели, по поводу которой руководитель кружка, фурьерист Михаил Петрашевский заявил: «Я готов быть первым среди тех, кто поднимет руку против диктатора». В 1862 г., за четыре года до прибытия Нечаева в Санкт-Петербург, Петр Заичневский выпустил подпольную прокламацию под названием «Молодая Россия». Петр Заичневский был крупнейшим русским якобинцем, который находился под влиянием Робеспьера, Мадзини, Бабефа и итальянских карбонариев (название его прокламации происходило от «Молодой Италии») с их методами революционной конспирации. Его конечная цель, однако, была вдохновлена децентрализованным социализмом Прудона, и когда полицейские пришли его арестовывать, они обнаружили среди его бумаг незавершенный русский перевод книги Прудона «Что такое собственность?»

В прокламации «Молодая Россия» Заичневский призывал к «кровавой и беспощадной» революции по типу движений Разина и Пугачева, и выступал за безжалостное уничтожение царской фамилии и ее сторонников: «Мы издадим один крик: „В топоры!“ — и тогда… тогда бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам! Помни, что тогда, кто будет не с нами, тот будет против, кто будет против, тот наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами.» На Герцена произвели отталкивающее впечатление безжалостность и грубый аморализм прокламации, и даже Бакунин осудил ее автора за его «безумное и доктринерское презрение к народу», однако «Молодая Россия» имела сильное влияние среди молодежи нечаевского поколения, среди «шестидесятников», которых во многом вдохновляла ее вызывающая и бескомпромиссная риторика.

Другим вдохновляющим якобинцев источником был характер Рахметова из романа Чернышевского «Что делать?», который вышел в 1864 г. Рахметов был литературным прототипом новых революционеров, человеком, одержимым идеей и живущим чисто аскетической жизнью, подчинившим себя жестким физическим ограничениям, чтобы подготовить себя для роли революционера. Закаляя себя, он ел сырое мясо и спал на кровати с гвоздями. Он отказался от личной жизни, не имел ни жены, ни детей, ни семейных пут, которые могли бы отвлечь его от его цели. Он выработал намеренно резкую манеру общения и поведения, чтобы отрезать себя от обычного общества и избежать бесполезной траты времени в пустых словах и формальностях. Он использовал свои денежные средства не на личные нужды, но на помощь неимущим студентам и на революционное дело.