Array Платон - Суд над Сократом (Сборник исторических свидетельств)

— Нет клянусь Зевсом, — отвечал Аристодем, — если смотреть на это с такой точки зрения, то оно очень похоже на искусное произведение какого-то божественного, любящего живые существа художника.

— А то, что он насадил стремление к деторождению насадил в матерях стремление к выкармливав а во вскормленных детях величайшую любовь к жизни и величайший страх к смерти?

— Без сомнения, и это похоже на искусную работу кого-то, поставившего себе целью бытие живых существ.

— А в самом себе ты признаешь присутствие чего-нибудь разумного?

— Спрашивай: я буду отвечать.

— А в других местах нигде нет ничего разумного? Неужели ты можешь так думать, зная, что в теле находится лишь маленькая часть громадного существа земли и ничтожная доля огромного количества влаги? Равным образом, от каждого из остальных сущих, несомненно великих, ты получил по ничтожной частице в состав твоего тела; только ум, стало быть, которого нигде нет, по какому-то счастливому случаю, думаешь, ты весь забрал себе, а этот мир, громадный, беспредельный в своей множественности, думаешь, пребывает в таком стройном порядке благодаря какому-то безумию?

— Да, клянусь Зевсом, думаю так: я не вижу хозяев, как знаю мастеров в здешних работах.

— Да ведь и души своей ты не видишь, а она хозяйка тела: поэтому, если рассуждать таким образом, ты имеешь право сказать, что ты ничего не делаешь по разуму, а все по случайности.

Тут Аристодем сказал:

— Нет, Сократ, право, я не смотрю с презрением на божество, а, напротив, считаю его слишком величественным, чтобы ему нужно было еще почитание с моей стороны.

— Если так, — возразил Сократ, — то чем величественнее божество, которое, однако, удостаивает тебя своего попечения, тем больше следует чтить его.

— Будь уверен, — отвечал Аристодем, — если бы я пришел к убеждению, что боги хоть сколько-нибудь заботятся о людях, я не стал бы относиться к ним с пренебрежением.

— Так неужели ты думаешь, что они не заботятся? Во-первых, из всех живых существ одному лишь человеку они дали прямое положение, а это прямое положение дает возможность и вперед смотреть дальше, и вверху находящиеся предметы лучше видеть, а через это уменьшается опасность повредить зрение, слух и рот. Затем, всем животным они дали ноги, дающие им возможность только ходить, а человеку прибавили еще и руки, исполняющие большую часть дел, благодаря которым мы счастливее их. Мало того, хотя все живые существа имеют язык, но только язык человека они сделали способным, посредством прикосновения его к разным местам рта, произносить членораздельные звуки, так что мы можем сообщать друг другу, что хотим. Далее, утехи любви для животных они ограничили известным временем года, а нам они даруют их непрерывно до старости. Однако бог нашел недостаточным позаботиться только о теле, но, что важнее всего, он насадил в человеке и душу самую совершенную. Так, прежде всего, у какого другого существа душа заметила, что есть боги, создавшие этот великий, прекрасный мир? Какой другой род существ, кроме человека, чтит богов? Какая душа более, чем человеческая, способна принимать меры предосторожности против голода, жажды, холодов, жара, бороться с болезнями, развивать силу упражнениями, работать над изучением чего-либо, помнить все, что услышит, увидит, изучит? Неужели тебе не ясно, что в сравнении с другими существами люди живут, как боги, уже благодаря своему природному строю далеко превосходя животных и телом, и душой? Если бы у человека было, например, тело быка, а разум человека, он не мог бы делать, что хочет; точно также животные, имеющие руки, но лишенные разума, в лучшем положении от этого не находятся. А ты, получив в удел эти драгоценные Дары, думаешь, что боги о тебе не заботятся? Что Же они должны сделать, чтобы ты признал их попечение о тебе?

— Я признаю это, когда они будут посылать мне, как, ты говоришь, они посылают тебе, советников [115] По-видимому, имеются в виду те же демоны, гении в сократовском понимании. для указания, что делать и чего не делать.

— А когда они, — отвечал Сократ, — дают через гадания указания афинянам, желающим узнать будущее, или когда эллинам и даже всем людям, посылая чудесные знамения, они предвещают что-нибудь, разве, думаешь, не дают они и тебе указаний, а только тебя исключают и оставляют вне своих забот? Как ты думаешь, неужели боги насадили бы в людях убеждение в том, что они могут делать добро и зло, если бы они не имели силы для этого? Неужели люди никогда не заметили бы, что они вечно подвергаются обману? Разве ты не видишь, что самые долговечные и мудрые учреждения человеческие — государства и народы — наиболее почтительны к богам и самые разумные возрасты наиболее преданы заботе о богах? Дорогой мой, — прибавил он, пойми, что и твой ум, пока находится в твоем теле, распоряжается им, как хочет. На этом основании следует думать, что и целомудрый разум всего устраивает вселенную так, как ему угодно: не думай что твой взор может простираться на много стадий [116] Стадии равен 177 метрам. , а глаз бога слишком слаб, чтобы сразу все видеть, и что твоя душа может заботиться и о здешних делах, и об египетских, и о сицилийских, а разум бога недостаточно силен, чтобы сразу обо всем иметь попечение. Но, оказывая услуги людям, ты узнаешь, кто готов и тебе оказывать услуги; делая им приятное, узнаешь, кто и тебе делает приятное; советуясь с ними, узнаешь, кто умен: подобно этому, если, служа богам, ты попробуешь узнать, захотят ли они тебе давать советы о чем-нибудь, неизвестном людям, то поймешь, что божество обладает таким могуществом и такими свойствами, что может сразу все видеть, все слышать, везде присутствовать и сразу обо всем иметь попечение.