Олег Грейгъ - От НКВД до Аненэрбе, или Магия печатей Звезды и Свастики

В феврале 1922 г. Кажинский прочел доклад на Всероссийском съезде Ассоциации натуралистов (АССНАТ), проходившем на базе Петровско-Разумовской академии (будущей Тимирязевской); спустя несколько дней с темой «Человеческая мысль — это электричество» он выступил в аудиториях того же учебного заведения. Вместо высказываний оппонентов докладчик получил лишь одобрительные слова и советы продолжать исследования «мозгового радио».

На съезде АССНАТ Кажинскому посчастливилось познакомиться с основоположником космонавтики Константином

Эдуардовичем Циолковским, приехавшим из Калуги также для выступления. Впоследствии два этих неординарных человека в течение более десяти лет вели дружескую научную переписку. Циолковский поддержал коллегу, заверив, что, на его взгляд, передача мыслей на расстояние действительно существует. «Явления телепатии не могут подлежать сомнению», — писал он в 30-е годы, убеждая, что изучение этого феномена «может привести к распознаванию сокровенных тайн живого микрокосмоса, к решению великой загадки мыслящей материи».

По ходатайству съезда Бернард Бернардович получил разрешение работать в лаборатории известного ученого, профессора Александра Васильевича Леонтовича, специализировавшегося на исследованиях физиологии нервных тканей. Если не ошибаюсь, Леонтович переехал в Москву на кафедру физиологии Петровско-Разумовской академии в 1910 г. из Киева; его наследники пошли по стопам отца, известно что в конце XX века доктор наук, профессор Татьяна Александровна Леонтович заведовала лабораторией Института мозга, занимаясь изучением структуры мозга, а ее сводный брат Михаил Александрович Леонтович стал известным советским физиком-теоретиком, академиком. В одном из интервью Татьяна Александровна так характеризовала деятельность отца, академика Украинской Академии наук: «Он — нейрогистолог, как я, только он по периферической нервной системе работал. Он считал, что нервные импульсы передаются с одной нервной клетки на другую за счет магнитных полей и резонанса. Все нервные клетки с определенной частотой сжижаются, и вокруг них возникают магнитные поля, а в теле других нервных клеток существуют белковые цепи, которые могут возбуждаться по типу резонанса. Так вот, это была его гипотеза. Для того чтобы ее доказать, он переехал в Киев, потому что президент Академии Богомольцев обещал ему купить необходимую заграничную аппаратуру и вырыть глубокий колодец, чтобы не было наводок. Но все это было готово — и колодец, и аппаратура в начале июня 1941 года. Так что фактически это была трагедия для моего отца, потому что работа, конечно, не состоялась…»

Александр Васильевич Леонтович (1869–1943) родился в Киеве, а умер в Москве. В 1893 г. он с отличием окончил медицинский факультет Киевского университета; одно время был земским врачом, с 1893 г. стал работать на кафедре гистологии, а затем нормальной физиологии медицинского факультета Киевского университета. Позже читал курс лекций по физиологии животных на естественном отделении физико-математического факультета. До революции по нескольку месяцев работал в лучших европейских лабораториях — у О. Лангендорфа (1907) и Г. Германа и П. Вейса (1911). Ему удалось избежать репрессий при большевиках и остаться в науке в силу хронической болезни русской интеллигенции: сочувствия бандитам-революционерам. Это о нем спустя годы писал профессиональный революционер русский еврей Г.М. Кржижановский: «Я хорошо помню о неоценимых услугах, которым был обязан первый ЦК нашей партии дорогому A.B. Леонтовичу (период 1903–1905 гг.). Лично мне он передал запасные ключи для прохода через ту часть университета, в которой помещалась его физиологическая лаборатория. Многократно я спасался от преследования царских шпионов именно благодаря такой возможности пройти через здание университета».

Долгое время Леонтович возглавлял кафедру физиологии расположенного на окраине Москвы Петровско-Разумовского сельскохозяйственного института (после — Сельскохозяйственная академия им. К.А.Тимирязева). Одно время кафедра признавалась лучшей и в научном, и в педагогическом плане. Именно к этому крупному ученому с оригинальными взглядами, «объединившим в своем лице морфолога и физиолога-экспериментатора, что в то время было совершенно необычно», и попал исследователь «мозгового радио» Кажинский.

Получив заодно и сильную поддержку известного ученого, председателя АССНАТ профессора А.П. Модестова и многочисленных коллег-исследователей, Кажинский в процессе работы уверился: нервная система человека напоминает радиосхему. Так им овладела мысль создать электронный прибор, который мог бы улавливать радиоволны, излучаемые мозгом человека. Разработанный прибор он назвал «электромагнитным микроскопом», но добиться желаемой чувствительности аппарата ему так и не удалось, ведь дело-то было новое, неизученное и странное.