Анатолий Уткин - Унижение России - Брест, Версаль, Мюнхен

Лишившись Хауза, Вудро Вильсон чувствовал себя одиноким и изолированным. Не с кем иным, как с французским послом Жюссераном, Вильсон обсуждал «за» и «против» «большевистской» и «кайзеровской» Германии. Вильсону они не нравились обе. Президент созывает кабинет министров. Министр внутренних дел стоял за то, чтобы разговаривать с немцами только после перехода Рейна. Министр сельского хозяйства сомневался в подлинности происходящих в Германии конституционных реформ. Министр финансов полагал, что переговоры о перемирии — дело военных. Министр почт потребовал безоговорочной капитуляции. Министры считали, что обсуждение условий без привлечения союзников означает «принуждение» этих союзников. На что президент Вильсон ответил: «Они нуждаются в принуждении».

Третью ноту немцам Вильсон писал в одиночестве. Она была столь же пространной, как и вторая, и жестче по тону. Целью перемирия (обозначил президент) было сделать невозможным возобновление боевых действий. Германии лучше было бы присоединиться к вильсоновскому видению мира. Если Соединенные Штаты будут иметь дело с «военными лидерами и монархическими самодержцами Германии, то они будут требовать не переговоров, а капитуляции». Вильсон по существу жестко требовал трансформации германских политических институтов. Он хотел революции в Германии [319] Prince Max of Baden. The Memoirs of Prince Max of Baden. V. II. N.Y., 1928, p. 186–188. .

Нота была послана в Берлин 23 октября. Теперь Вильсон решил оповестить союзников и передать им всю корреспонденцию с немцами. Если они согласны вести переговоры о перемирии на основе вильсоновской позиции, то пусть их военные советники изложат свои условия.

Находясь в океане, полковник Хауз долго размышлял над текстом вильсоновской ноты. Она может принудить немцев к еще более ожесточенному сопротивлению.

В Лондоне премьер-министр Ллойд Джордж вместе с министрами обсуждал полученные ноты. Их душило несогласие. «Мы вынесли основное бремя битвы, и мы заслуживаем того, чтобы с нами советовались». Сэр Генри Вильсон с презрением отзывался о «кузене». «Все злы и презрительно отзываются о президенте Вильсоне». Всем было заметно главное: ни слова об Эльзас-Лотарингии, ничего о германском флоте, много о «свободе морей» [320] BrissaudA. 1918: Pourquoi la victoire. Paris: Plon, 1968, p. 394–396. .

В Париже Клемансо надеялся утихомирить вильсоновское всевластие указанием на неподготовленность американских войск, на «болезненное тщеславие Першинга».

Полковник Хауз плыл через Атлантический океан восемь дней и высадился в Бресте только 25 октября 1918 г. На следующий день он вышел из вагона на уже морозный воздух военного Парижа. Нельзя было не почувствовать холодности приема французского президента Пуанкаре, который усомнился даже в степени близости Хауза к президенту Вильсону. «Рекомендательное» письмо Вильсона просто позабавило француза («тип циркуляра, адресованного в самой автократической манере всему миру»). Впечатление Хауза от Пуанкаре было не лучше. Тем разительнее был контраст во встрече Хауза с Клемансо, который распростер руки и заключил маленького американца в объятия и расцеловал в обе щеки. Разумеется, трудно было бы ожидать в дневнике Эдварда Хауза иной записи: «Клемансо — один из самых талантливых людей в Европе». Клемансо самым доверительным тоном сказал Хаузу, что не доверяет Ллойд Джорджу. Мы видим француза стремящимся сформировать особые отношения с американцами.

Хауз сообщает Вильсону свои впечатления о работе «прото-Лиги Наций» — Высшего военного совета. Двадцать четыре представителя воюющих держав сидели в отеле Трианонского дворца за большим столом, обложившись блокнотами. Британская «Таймс» назвала это собрание «первым парламентом содружества наций». Представители стран, о которых шла речь, вставали и давали объяснения. Но большие общие вопросы уже сейчас обсуждали только великие державы. В случае присутствия премьер-министров Жорж Клемансо садился в центре стола с маршалом Фошем по свою правую руку и с Ллойд Джорджем (окруженным обычно британскими министрами) по левую руку. Американские «наблюдатели» обычно сидели напротив. Обстановка не отдавала казармой. Примерный джентльмен — британский министр иностранных дел лорд Бальфур — страдал некоторой глухотой и нередко, встав из-за стола, подходил к говорящему. Протокол вел сэр Морис Хэнки.

Отсутствие американского представителя было не в пользу Соединенных Штатов. Армии представленных здесь держав сдерживали основную военную и морскую мощь Германии, и убедить их в том, что они «не во всем правы», было не так уж просто.