Василий Хомченко: Следы под окном

Из бассейна, раскрасневшиеся, с мокрыми волосами вышли Зимин и Цезик. Остановились возле Алены.

"Какой стройный Аркадий Кондратьевич, - подумала Алена, невольно сравнивая его с Цезиком, - хоть и немолодой".

- С легким паром, Аркадий Кондратьевич, - пропела Фрося, - как плавалось?

- Хорошо, - ответил тот, - советую и вам поплавать.

- В следующий раз на пару с вами. Поплаваем?

Зимин сделал вид, что не слышит.

"Ага, поплавала? - порадовалась про себя Алена. - Отбивай, отбивай".

Массажистка позвала следующего, очередь была Фросина. Зимин и Цезик пошли в свою комнату, Алена осталась в коридоре ждать вызова. Увидела Семена Ракова, и неприятно заныло сердце. Хоть бы Семен не подошел, не полез с расспросами про Кривую Ниву, не заставил снова вспоминать то... А его при встречах всегда тянуло на разговоры о ее прошлом, и тогда наплывали воспоминания, горькие, тягостные, как ни старалась заглушить их Алена, выступали, как пятна крови сквозь бинты на незажившей ране. Слой в три с лишним десятка лет не приглушил остроты боли и ужаса того давнего времени.

Семен словно почувствовал, что Алена не хочет с ним встречи, и не подошел к ней, только махнул издалека рукою и стал спускатья вниз по лестнице.

Алена побыла на массаже, съела пену кислородного коктейля, потом посетила невропатолога. Старичок с бородкой клинышком и в пенсне напомнил ей традиционного земского врача в фильмах о дореволюционной России. Старичок постучал молоточком по коленям, чиркнул по груди, приказал, зажмурив глаза и растопырив пальцы, попасть пальцем в палец. Когда Алена все это выполнила, он долго что-то писал, а потом спросил:

- Не было ли у вас травмы или контузии?

Алена рассказала, что в войну ее били по голове и расстреливали.

- Вот как... Простите, это, должно быть, страшно. У вас, конечно, бывают головные боли?

- Раньше часто бывали, теперь реже. - Алена разволновалась.

Врач дал ей выпить каких-то капель, начал успокаивать.

- Старайтесь не волноваться, ни в коем случае не курите и не пейте спиртного.

- Этой заразы не употребляю, - повеселела Алена.

- Вот и хорошо, - обрадовался перемене в ее настроении доктор. Он расспросил, какие процедуры она принимает, одобрил ванны и прогулки, посоветовал бывать на воздухе как можно больше и отпустил.

"Заметил, что нездоровая, - грустно подумала Алена. - Ах ты, боже мой, откуда же будет здоровье?"

Захотелось заплакать, но сдержала себя и, чтобы развеяться, немного забыться, поспешила к группе отдыхающих в конце коридора, где балагурил Женя-язвенник.

- У нас два соседа есть, - услышала Алена, - так друг перед другом всю жизнь выставляются. Один что-то купит, и сосед то же самое. Один на своем крыльце поставил бутылку из-под коньяка: вот, гляди, что я пью. А сосед его две такие бутылки выставил на своем.

- Кто это из вас теперь коньяк пьет, - прозвучал насмешливый Фросин голос, - самогон да "чернила" хлещете. Мой вон завел брагу на самогон, так я туда соли бухнула, и брага пропала. Свиньям скормила.

- А муж тебе за это не всыпал?

- Мне? Я еще ему всыплю.

Алена постояла, послушала их болтовню и решила пройтись у озера в надежде встретить там Зимина. С озера дул холодный ветер, гнал белые гребешки пены. Зимина не встретила, повернула в рощу, где ветер дул тише, и вышла к трем усадьбам с красивыми домами. Она знала, что тут живут врачи санатория. Остановилась возле крайнего, самого большого и красивого дома, любуясь замысловатой резьбой на окнах, фронтоне, воротах. Фронтон и карниз старательно и умело украшены деревянными фигурками зверей, а конек венчал ярко-красный петух-флюгер. От ветра петух шевелился, как живой. Вокруг усадьбы росли старые березы, на них уже висели кувшины для березового сока. Вся усадьба огорожена - с боков и сзади проволочной сеткой, а с фасада частоколом. Перед окнами - палисадник с клумбами для цветов. Доски в заборе с острыми концами, не перелезешь, и в каждой отверстие в форме сердца. Алена пригляделась к этим сердечкам, и ей показалось, что они, словно живые, шевелятся - а это качались за забором ветки деревьев и кустов. Конечно, решила Алена, построил и украсил этот дом хозяин, который осел тут основательно, надолго, на временное житье такие дома не строят. И сад вон какой ухоженный, сучья на деревьях аккуратно обрезаны, места срезов замазаны синей масляной краской. Видимо, не только хороший хозяин, но и хороший человек тут живет. Между деревьями белело несколько ульев. Пчелы уже проснулись, летали, ползали по бутонам нарциссов, высаженных в палисаднике.