Василий Хомченко: Следы под окном

- Ах, Цезарь, Цезарь, какой ты неухоженный и до чего катастрофически толстеешь! А знаешь, почему? Потому что ты ни в кого как следует не влюбился. Цезик, ну влюбись так, чтобы ночи не в радость стали, чтоб душа загорелась!

Цезик снисходительно улыбнулся, похлопал себя по животику и, оправдываясь за его излишнюю рельефность, ответил, как, видимо, отвечал не раз:

- В борьбе с трудностями окреп.

- Нет, Цезик, я все же помогу твоим трудностям. - Она взяла его под руку. - Сейчас мы с тобой совершим пешеходный круиз вокруг озера, а ужинать будем капустными котлетами и чаем без сахара.

- Смилуйтесь, Валерия Аврамовна, - с выражением страха на лице взмолился он. - Я же в санатории.

Они дружно помахали Зимину и Алене на прощанье и пошли в другую сторону.

- Сколько у нее энергии, - похвалил Зимин Валерию. - Вот бы такую жену Цезику.

- Неплохо было бы, - согласилась Алена, - только...

- Только в возрасте разница? Это не преграда. Разве не так?

- Может, - неуверенно ответила она, - и не преграда.

- А Цезик в нее влюблен.

- Валерия Аврамовна говорила, что он ей в этом ни разу не признался.

- Что ж, бывает, признаться действительно тяжело. Как вы считаете, Алена?

Она смутилась, почувствовала, что краснеет.

- Бывает.

- А вы знаете, как у разных народов признаются в любви? Порой очень оригинально. В Новой Зеландии есть одно племя. У них парень приходит к девушке и дает ей веревочку с узлами. Девушка, если согласна и юноша ей нравится, развязывает те узелки. А не нравится парень - бросает ему веревку под ноги. А случается, двум парням девушка нравится, тогда они сходятся и начинают тянуть ее за руки каждый в свою сторону. Кто перетянет, тот и победит, тому девушка и достанется.

- Ого, - удивилась Алена, - так и руки оторвать могут.

- Не оторвут, девушка сама поможет тому, кто ей нравится.

Они подошли к танцевальной веранде, где уже звучала музыка и куда сходились отдыхающие, остановились. Алена ожидала, что Зимин пригласит ее потанцевать, а он предложил погулять по лесу.

Лес был по-весеннему влажный, прохладный и еще голый. Только-только начали набухать почки на ветках берез и осин. Но уже посвежела хвоя на соснах, зеленели, как летом, кислица под елками и брусничник. А в прогалинах меж деревьев, где на землю падало больше солнечного света, синими брызгами рассыпались подснежники, слабенькие и, как показалось Алене, боязливые. Жили, дрожа за свою беззащитную жизнь, - вот подойдут сейчас эти двое и начнут их рвать и топтать. Жалость к живым цветам у Алены была с детства, и поэтому она их никогда не рвала и не давала этого делать подружкам.

- Привет вам, веснянки, - поклонился подснежникам Зимин. Глянул в глаза Алене. - У вас, Алена, глаза такие же синие и красивые, как эти подснежники.

- Ну что вы, Аркадий Кондратьевич, - застеснялась она.

Он и сам немного смутился, сказал, словно оправдываясь:

- Потянуло и меня, простите, на банальность, - замолчал, нахмурился.

Что такое банальность, Алена не знала, но догадалась: что-то, видно, не совсем красивое. "Зачем тебе оправдываться, плохого ты ничего не сказал, - подумала она. - Глаза мои и правда синие, как пролески. И слышать это мне приятно".

Она и решилась:

- Аркадий Кондратьевич, не хмурьтесь, не молчите. Вы все правильно заметили.

- Люди, неравнодушные к другим, не всегда умеют сказать им об этом, проговорил Зимин и взял Алену под руку.

Она улыбнулась ему, дрогнула и в его усах усмешка.

- А разве вы ко мне неравнодушны? - осмелилась Алена и сжалась: а вдруг он скажет не то, что хотелось услышать? Попробовала перевести сказанное в шутку. - Душа ведь у вас ровно дышит?

- Ровно, ровно, - торопливо ответил он, поняв ее не совсем удачную попытку поправиться.

- Аркадий Кондратьевич, - совсем уже осмелела Алена, - у вас красивые усы, они вам к лицу. А знаете, когда-то мне очень хотелось поцеловаться с усатым. Девчата говорили, что это приятно. И вот на танцах познакомилась с одним усатиком, назначила ему свидание. Он пришел, да уже без усов.

Посмеялись.

Чем дальше отходили от санатория, тем гуще и глуше становился лес, он был уже не похож на парк, в границы которого этот лес входил, а на обыкновенный, более того, совсем дикий лес. Окончилась тропинка, они оказались у новой россыпи подснежников. Звуки музыки с танцевальной веранды доносились и сюда, но тихие, приглушенные.

Присели на поваленное дерево.

- Ваш городок, должно быть, тихий и уютный, - сказал задумчиво Зимин. - И вы его любите?