Сергей Утченко - Юлий Цезарь

Цезарь может быть назван мастером политических дел. Он велик как в понимании общих политических тенденций, так и в их осуществлении. Он виртуозно владел механизмом повседневной политики, не упуская из виду больших целей. Но Цезарь никогда не разменивался лишь на злободневные дела без учета общих проблем. Все, что он делал, он делал с аристократической непринужденностью, все, что говорил, носило печать безусловного превосходства. Цезарь никогда не компрометировал себя, не поступался своим достоннством. Никакая сложная ситуация не приводила его в растерянность. В нем сочетались полководец и политик, тактик и стратег, но военное искусство всегда оказывалось на службе политики.

Что касается взглядов Цезаря на власть, на характер государства, то монархический аспект этих взглядов объясняется его длительным отсутствием в Риме, пребыванием в Галлии и других провинциях. Именно там возник перед его глазами образ монархически управляемой империи, именно в эти годы он освободился из плена «полисных» традиций и предрассудков.

Трагично, что жизнь величайшего гения, когда — либо выдвинутого Римом, была прервана самими же римлянами, верившими в то, что они действуют в интересах res publica. Его демоническая гениальность, в которой чувствовалось даже нечто жуткое, возвышала его во всех отношениях над современниками благодаря «напряженности» духа и тела, стремительному жизненному ритму, свободному и прозорливому взгляду и особой манере устранять все трудности и осуществлять самые смелые планы. Вместе с тем он был римлянином с головы до ног и мечтал лишь о том, чтобы поднять imperium populi romani на новую ступень. Но его гений увлек его в своем полете слишком высоко, куда никто за ним не сумел и не смог последовать.

На основании изложенного не столь уж трудно убедиться в том, что работа Гельцера о Цезаре наряду с отмеченными достоинствами обладает и довольно серьезными отрицательными чертами: в ней явно проступают черты апологетики, телеологизма, даже некой убежденности в провиденциальном характере исторической роли Цезаря. Все это заставляет причислить ее автора к представителям той тенденции в современной историографии, которую мы охарактеризовали как возрождение апологетической линии, идущей еще от Моммзене.

Совсем другой впечатление оставляет биографический очерк, написанный Балсдоном. В аннотации, приложенной к изданию, говорится, что это лучшая биография Цезаря на английском языке, хотя сам Балсдон в предисловии признает «лучшей и наиболее полной, досконально документированной» биографией Цезаря только что рассмотренное сочинение Гельцера, оговаривая, однако, несовпадение с его оценками своих взглядов.

С точки зрения Балсдона, основные «достижения» Цезаря таковы: присоединение к Риму Галлии, восстановление порядка и безопасности в Риме и «десинфекция» римской политики (и самих политиков!) от разлагающего воздействия подкупов и долгов. Цезарь мечтал о завоевании Востока, однако реализовать подобные планы и намерения он не смог.

Балсдон признает и высоко оценивает военный гений Цезаря — его знаменитую быстроту действий, умение поступать неожиданным для противника образом, уверенность в себе и внушение такой же уверенности всему своему войску. Балсдон считает Цезаря энергичным, реалистически мыслящим правителем, правда не без промахов. Образ правления, основанный на «говорильне» в сенате, он заменил автократическими действиями вне его. Он пренебрег традицией столетий и, сознавая слабость и неэффективность позднего «республиканизма», в отличие от Цицерона, Катона, Брута вовсе не тосковал по старым «идеалам» и порядкам и вместо ремонта пришедшей в негодность старой машины скорее был готов ее разрушить. Но сложнейшую проблему реконструкции римского государства Цезарь и не пытался решить или сознательно откладывал. Он полностью был занят текущими реформами, дабы восстановить и гарантировать действенность аппарата управления. Однако, как сказано, это уже не был старореспубликанский аппарат.

Нельзя также считать, что Цезарь безрассудно и нарушая все «нормы» рвался к царскому венцу. При всем своем бесспорном стремлении к высшей власти и при всей своей решительности в достижении политических целей он никогда не отрывался от реальной обстановки и условий. Тем не менее для Цицерона и для участников заговора он выглядел тираном, история нее учила, как следует поступать в таких случаях: тиран должен быть убит во имя и для блага республики.