Сергей Утченко: Юлий Цезарь

Цезарю определялась почетная стража из сенаторов и всадников, причем сенаторы должны были поклясться охранять его жизнь. Для одного из самых старинных праздников — для Луперкалий наряду с коллегиями Luperci Quintiliani и Fabiani создавалась теперь третья коллегия — Luperci Iuliani. Во всех святилищах и публичных местах совершались жертвоприношения и посвящения Цезарю; по всей Италии, в провинциях и во всех государствах, которые состояли с Римом в дружбе, устраивались в его честь различные игры. Месяц квинтилий переименовывался в июль, одна из триб получала имя Iulia, и, наконец, Цезарю посвящался ряд храмов, в том числе один из них общий — Цезарю (как Iuppiter Julius) и dementia (как богине милосердия). Все эти почести было решено записать золотыми буквами на серебряных колоннах, поставленных у подножия Юпитера Капитолийского.

Таким образом, фактическое обожествление Цезаря не вызывает особых сомнений. Этот вопрос не раз затрагивался в новейшей историографии, причем наиболее спорным можно, пожалуй, считать следующий момент: стремился ли сам Цезарь к тому, чтобы его считали богом еще при жизни, или он все же оставался в рамках традиций и не терял политической рассудительности и такта? Иногда находят, что идея обожествления — всего лишь оборотная сторона страстной мечты Цезаря о царской диадеме.

X. Геше в работе, специально посвященной изучению этого круга проблем, приходит к довольно убедительным и интересным, на наш взгляд, выводам. Во — первых, она вполне правильно указывает на то, что в термин «обожествление» различные авторы часто вкладывают различное содержание или, точнее, подразумевают под данным термином акты весьма разнообразного характера и значимости. Поэтому, говорится затем, целесообразно использовать два термина: «обожествление» и «обоготворение», установив между ними определенное и твердое различие.

В чем же оно должно заключаться? Под «обожествлением» автор предлагает понимать присуждение почестей в таком же духе, как это делается по отношению к богам, однако почитаемый в сакрально — правовом смысле не включается в состав государственных богов, достигая лишь особого почета и «повышения ранга». Под «обоготворением» же следует понимать официальное, санкционированное сакральным правом и по инициативе государства проведенное включение в состав государственных богов. Причем в этом случае должны быть выполнены все те требования, которые характеризуют положение остальных государственных богов, т. е. должны существовать: 1) культовое имя, 2) место культа и, наконец, 3) функционирующий, т. е. отправляемый жрецом, культ. Этим формальным условиям в Риме придавалось исключительно важное значение, и без выполнения всех трех указанных предпосылок «обоготворение» не могло иметь места.

Как же обстояло дело в «случае» с Цезарем? Тщательно анализируя все решения и декреты, все почетные постановления и относя их ток «обожествлению», а то к «обоготворению», автор приходит к выводу, что в источниках содержится указание на декрет, которым осуществлялось обоготворение Цезаря еще при его жизни и в котором упоминались все три необходимых предпосылки или условия. Вместе с тем автор подчеркивает существенное противоречие: несмотря на наличие подобного декрета или постановления, нам известно, что до смерти Цезаря фактически не было места культа, и Антоний, считавшийся жрецом Цезаря, не приступал к выполнению своих обязанностей.

Общий вывод таков. Решения (или декреты), осуществлявшие «обоготворение» Цезаря, были приняты, как и свидетельствуют источники, еще при его жизни, но их осуществление началось лишь после его смерти. В этом по существу нет противоречия: возможно, что все принятые постановления были рассчитаны именно на будущее. Подобная практика вполне «вписывается» в историческую обстановку и в свойственные той эпохе представления. Собственное поведение Цезаря и оказанные ему почести как бы предполагали подобную форму апофеоза, тем более что уже существовало и было распространено мнение относительно того, что государь, который был хорошим правителем, а не тираном, заслуживает посмертного обоготворения (апофеоза).

И наконец, мнение автора о посмертном обоготворении Цезаря подсказывается не только конкретными данными источников, оно основано на параллелях, примерах, на существовавших в те времена представлениях об апофеозе человека, имеющего определенные заслуги перед государством. Это — награда (praemium), и о ней — хотя она могла быть реализована лишь посмертно — награждаемый, в данном случае Цезарь, имел право и возможность узнать еще при жизни. Но, с другой стороны, если «обоготворение» — лишь посмертная награда, то, конечно, монархические претензии Цезаря, его стремление к царскому титулу и диадеме не должны были проявляться, как считают некоторые исследователи, в совершенно «безрассудных» действиях и поступках, открыто нарушавших римские политические традиции.