Сергей Хрущев - Никита Хрущев

Далее разговор пошел по наезженной колее. Капто сказал о имеющихся у них четырех тысячах страниц расшифрованных надиктовок отца, о необходимости тщательной проверки фактов, о последующем издании воспоминаний отца под эгидой ИМЛ* (Институт Маркса-Энгельса-Ленина). Однако Ахмет Ахметович не собирался сдаваться, к борьбе он готовился обстоятельно, по-академически строго.

- Если они требуют проверки, пошлю свои материалы в ИМЛ, - пояснил он мне по телефону, - я сказал в ЦК, что в эпоху гласности мы имеем такие же права на издание исторических материалов, как и Политиздат. Поэтому пусть там проверят и дадут заключение. Я уже созвонился с Григорием Лукичом Смирновым. С тем самым Смирновым, к которому мы с Радой два года назад ходили в ЦК. Из помощников Горбачева он перебрался в кресло директора Института марксизма-ленинизма.

Как теперь стало известно, запреты выросли не на пустом месте. Последнее время в ЦК КПСС никак не могли прийти к единому мнению, как нейтрализовать меня и, если не удается запретить публикацию воспоминаний отца, то как взять ее под свой контроль.

Еще в июле 1989 года заведующие идеологическим и общим отделами ЦК КПСС товарищи Капто и Болдин послали руководству, в первую очередь секретарю ЦК КПСС по идеологии Вадиму Медведеву, пространную записку. В ней они констатировали, что получили из КГБ 3926 машинописных страниц с воспоминаниями отца и что эти воспоминания "страдают существенными издержками, Н.С.Хрущев демонстрирует личные пристрастия, допускает фактологические неточности (именно это Капто говорил Коротичу), проявляет необъективность в оценках", а посему "нуждаются в тщательной экспертизе во многом субъективные положения и выводы воспоминаний". Такими же словами Кириленко увещевал отца двадцать лет тому назад. Казалось, за эти годы ничего не изменилось. Нет, изменилось, теперь стало невозможным просто запретить воспоминания, авторы записки предлагали издать воспоминания, поручив Институту марксизма-ленинизма привести их в приемлемый для властей вид, другими словами - фальсифицировать.

Однако директор института академик Смирнов не спешит взять под козырек, он понимает, что все это чревато, на него давит Искендеров, да и вообще обстановка постоянно меняется. Он тянет, только 17 июля 1990 года Георгий Лукич в своем ответе в ЦК справедливо отмечает, что "в своих выступлениях С.Н.Хрущев (то есть я) ставит под сомнение законность изъятия у него магнитофонных записей с воспоминаниями его отца и намерен предъявить на них свои претензии". Поэтому Смирнов предлагает договориться с наследниками по-хорошему.

И тут же получает отлуп: заместители заведующих идеологическим и общим отделами ЦК КПСС товарищи Дегтярев и Соловьев 24 августа 1990 года пишут, что "юридически обосновывать право ЦК КПСС на имеющиеся в его распоряжении мемуары Н.С.Хрущева вряд ли целесообразно. Такой практики не было, в ней не возникало необходимости. Право архива на публикацию имеющихся в распоряжении документов никогда не подвергалось сомнению". Что верно, то верно, но времена изменились.

Максимум на что предлагалось пойти ЦК КПСС, другими словами, Медведеву, это "предложить принять участие в подготовке и публикации данного издания воспоминаний Н.С.Хрущева дочери Р.Н.Аджубей (Хрущевой) и сыну С.Н.Хрущеву... а также определиться с отношением (к публикации) в журнале "Вопросы истории".

Как отреагировал Медведев на эти письма, мы знаем: "Никакого Хрущева!" А вот другой секретарь ЦК, В.Фалин, человек более дальновидный, высказал сомнения в целесообразности такой лобовой стратегии. Он спрашивал:

"1. Что предполагается делать, если:

а) наследники Н.С.Хрущева откажутся сотрудничать или

в) наследники выдвинут неприемлемые условия? Не ясно.

2. Вопрос о праве ЦК (или архива) на мемуары Н.С.Хрущева сложнее, чем подан в записке. Записки и рукописи изъяты в административном порядке, и судебного решения, меняющего статус собственности, нет. Юридически при жизни таковыми оставался автор, после его смерти - наследники. Существовавший прежде порядок права не создавал и не избавляет ЦК от возможных осложнений.

В.Фалин

12 сентября 1990 года".

В ответ Дегтярев и Соловьев 19 сентября 1990 года предлагают вступить в переговоры с наследниками Н.С.Хрущева и выработать приемлемое для всех решение.

Пока велась бюрократическая возня, жизнь шла своим чередом. Еще в феврале 1991 года "Огонек" возобновил публикацию воспоминаний отца. С февраля же начали печатать полный текст мемуаров и "Вопросы истории". Георгий Лукич Смирнов решил не связываться с Искендеровым, ответил, что мемуары отца он не видел, а потому замечаний к ним не имеет. Цензура тоже предпочла не вмешиваться. ЦК КПСС стремительно терял авторитет, выпускал из рук нити управления страной. На окрик "Никакого Хрущева!" попросту все перестали обращать внимание.