Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана

Корсары любили шебеку за скорость, маневренность и мелкую осадку, которая помогала удирать от больших кораблей, прятаться в неглубоких бухточках и уходить от более тяжеловесных преследователей среди рифов и отмелей. Эти качества признавали многие европейские мореходы; средиземноморские эскадры использовали это судно для сопровождения торговых караванов и охраны их от пиратов. Шебека могла нести от четырнадцати до тридцати шести орудий на верхней палубе, что позволяло ей тягаться с военно-морскими шлюпами, а иногда и с фрегатами. Численность команды доходила до сотни человек. Но те же качества, которые составляли преимущества шебеки при спокойном море, приводили к тому, что в бурю она никуда не годилась. Волны играючи захлестывали ее низкие борта, и судно с трудом выдерживало сколько-нибудь серьезное волнение. Поэтому для хождения в открытом океане шебека была непригодна.

Капитаны шебек очень неохотно вступали в перестрелку с противником, имевшим равное вооружение. Они больше полагались на свою скорость, маневренность и возможность осуществлять крутые развороты, чтобы прорваться сквозь огонь неприятеля и забросить на его палубу свою абордажную команду. Гладкий легкий корпус шебеки не выдерживал тяжелого обстрела. Паруса, которые давали судну преимущества во время плавания, были чрезвычайно уязвимы для разрушительного огня. Утрата трех рей делала шебеку совершенно беспомощной на воде. Поэтому берберские пираты, ходившие на шебеках, подстерегали, словно хищники из засады, слабую, не очень быструю добычу, наносили внезапный смертельный удар, используя превосходящую численность своего экипажа, и быстро скрывались, прежде чем им отрежут путь к отступлению.

Как и другие моряки, корсары и флибустьеры давали имена своим кораблям. Впрочем, иногда они лишь переиначивали на свой лад название захваченного судна. В торговом флоте часто использовали корабли, названные в честь святых покровителей. Если у пиратов недоставало фантазии, то «Сан Педро» («Святой Петр») становился «Сен-Пьером», «Сантиссима Тринидад» («Пресвятая Троица») — «Холи Тринити» и т. д. Но если флибустьеры намеревались оставить отбитое судно себе, а не продать его, то чаще подбирали ему более «воинственное» название или прозвище, связанное с морем и родом их занятий: «Отважный», «Охотник», «Дельфин», «Обманщица», «Фортуна». К последнему названию имел особое пристрастие Бартоломью Роберте: одно из захваченных им судов он переименовал в «Удачу» (Fortune), два — в «Королевскую удачу» (Royal Fortune) и еще одно — в «Добрую удачу» (Good Fortune). Иногда корабль нарекали по «порту приписки»: «Порт-Ройал», «Тортуга». Загадкой для историков стала смена названия корабля Фрэнсиса Дрейка с «Пеликана» на «Золотую лань» во время его корсарского набега 1578 года, обернувшегося кругосветным путешествием. Официально корабль был переименован в честь одного из «спонсоров» экспедиции — сэра Кристофера Хаттона, на гербе которого красовалась лань, а девизом было Cassis tutis sima Virtus («Добродетель — лучшая броня»); этот девиз вышили на корабельном флаге. Но среди организаторов экспедиции были сама королева Елизавета и многие другие вельможи, почему же такую честь оказали именно Хаттону? Дело в том, что мнительный Дрейк проникся недоверием к Томасу Даути — дворянину, участнику экспедиции и приятелю капитана одного из судов, входивших в ее состав. Даути обвинили в подстрекательстве к мятежу, судили, приговорили к смерти и обезглавили. Но Даути был также личным секретарем сэра Кристофера Хаттона! Возможно, Дрейк сменой названия корабля хотел подчеркнуть, что не имеет ничего против самого вельможи и просит того не отказывать ему в заступничестве. В судовом журнале стоит запись: «Июня 20-го числа 1578 года: суд над Томасом Даути, казнен за мятеж… «Пеликан» переименован в «Золотую лань»». Когда корабль Дрейка (единственный из пяти, отправившихся в поход) вернулся в Англию, его нос был украшен позолоченной головой лани. В XVIII веке французские корсары начали присваивать кораблям имена своих героев: в порту Гавра швартовались восемнадцатипушечный корвет «Дюге-Труэн» и линейный корабль «Жан Барт», вооруженный семьюдесятью четырьмя пушками.

Поскольку принадлежность того или иного судна к какому-либо государству редко можно было определить по его внешнему виду, каждый корабль поднимал на грот-мачте государственный флаг. Каперы ходили под флагом страны, патентом которой обладали. Французы поднимали белое полотнище с золотыми лилиями, англичане — сине-бело-красный флаг с перекрещивающимися Георгиевским и Андреевским крестами, но это дозволялось только королевским судам: французские корсары были обязаны ходить под синим флагом с белым крестом с лилиями на концах, а английские — под флагом с одним лишь Георгиевским крестом, красным на белом фоне. Но на практике и в Европе, и в Америке корсары и купцы поднимали королевский флаг, ставший национальным символом. Испанцы поднимали на грот-мачте белый флаг с гербом Австрийского дома Габсбургов; большинство испанских судов в Америке использовали флаг герцогства Бургундия [20] Карл V Габсбург (1500–1558) — император Священной Римской империи, король Испании и испанской Америки, был наследником Бургундского герцогского дома. — красный Андреевский крест на белом фоне. Голландцы ходили под трехполосным красно-бело-синим флагом Соединенных провинций. Помимо флага на корме на специальном флагштоке вывешивали вымпел: у французов он был белого цвета или цветов родной провинции корсаров, у англичан — красным с четырьмя белыми квадратами в верхнем левом углу, у голландцев — оранжевым (цвет герцогов Оранских). Большие суда вывешивали основной флаг еще и на бушприте.