Юрий Емельянов - Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата?

О. Вайно из Таллина напоминает, что на собраниях Народного фронта пели песню со словами: «Лучше быть голодными, но свободными». Сегодня, пишет О. Вайно, когда «эти самые «поющие» превратились в пенсионеров, в работников со среднестатистической зарплатой или безработных, на себе ощутивших всю прелесть обещанной свободы в голодном царстве… «поющие» вспоминают, что в Советской Эстонии образование всех ступеней было бесплатным, существовала мизерная плата за содержание детей в дошкольных учреждениях. Сегодня эту «роскошь» получить под силу далеко не каждой семье. Отсутствовала детская беспризорность, о бомжах никто ничего даже не слышал».

О. Вайно напоминает о том, что «при Советской власти здравоохранение было бесплатным. А сегодня — не дай Бог заболеть». Подтверждая эти слова прейскурантом запредельных цен на элементарные медицинские услуги, она замечает: «О протезировании приходится только мечтать».

По подсчетам О. Вайно, получается, что хотя в Эстонии пенсия выросла по сравнению с советским временем в 40,75 раза, но зато цены увеличились в 205 раз, а стало быть, жить стало хуже в 5 раз. «А это значит; — замечает О. Вайно, — что жизнь простого народа ухудшилась немыслимо. Кто из простого народа может сейчас позволить себе расходы простого советского пенсионера? Никто».

Как указывает О. Вайно, «опубликованные данные опроса населения Эстонии показывают, что эстонцы начинают приходить в себя после националистического угара. Уже 30 % эстонцев, певших песню «Лучше быть голодными, но свободными!», заявляют, что в советское время жизнь была лучше. В большинстве своем это крестьяне и люди с небольшими доходами». Это подтверждает и руководитель Таллинского союза граждан России П.М. Рожок: «Народ теперь добром вспоминает времена Советской власти. Многие эстонцы кусают локти: «Эх, не знали, не понимали, как хорошо жили».

Вступление в «европейскую семью народов» дорого обошлось трем прибалтийским республикам. Хозяйству, находившемуся на высоком уровне развития в советское время, были нанесены сокрушительные удары. В то время как в соседней Белоруссии уровень развития экономики достиг 130 % от 1991 года, уровень экономического развития Латвии — 70 %. Как сообщал председатель Социалистической партии Латвии А. Рубикс, промышленность Латвии «в тяжелом состоянии». Но не в лучшем положении находится и сельское хозяйство. По словам Рубикса, «Евросоюз выделил квоту на производство такого количества сахарной свеклы в Латвии, которое в 6 раз меньше, чем то, что собирали в советское время». «А это значит, — замечал А. Рубикс, — что свеклосеющие хозяйства бедствуют, сахарные заводы закрываются. Евросоюз платит крестьянину 120 евро за каждый неиспользованный гектар… Хочешь получить дармовые деньги — ничего не сей, а только скоси траву (так ее девать некуда, ибо скот давно вырезали)».

П.М. Рожок так охарактеризовал состояние эстонской экономики: «Мощные заводы, созданные при Советской власти, уничтожены. До недавнего времени теплилась еще жизнь на знаменитом машиностроительном заводе имени Лауристина. Там в свое время работали до 3200 рабочих. В последнее время — 300. Так вот предприятие окончательно обанкротили, рабочих выбросили на улицу без выходного пособия. Это значит, в стране закрылось последнее машиностроительное предприятие. Все! Крупная промышленность ликвидирована… Не лучше положение дел и в сельском хозяйстве. В свое время Эстония давала сельхозпродукции на душу населения больше, чем США. А сейчас в Таллин потоком идут молоко и молочные продукты из Литвы, лук и картошка — из Польши, мясо и колбасные изделия из других стран Евросоюза. Эстонский фермер не выдерживает конкуренции и разоряется. Поля зарастают. Деревни и хутора пустеют. Крестьяне разбегаются кто куда».

Однако и сельское хозяйство Литвы, откуда поступает молоко в Эстонию, тоже в бедственном положении. Юлюс Янулис сообщал из Вильнюса: «Одна треть плодородных земель республики осталась бесхозной, никем не обрабатываемой, заросла дикими травами. А на обрабатываемых полях насчитывается около 400 тысяч единоличных хозяйств, подавляющее большинство которых имеет по 3–5 гектаров земли. Литовская деревня полностью задавлена нищетой».

Экономический крах отбросил некогда процветавшие советские республики Прибалтики назад в своем развитии, породил массовую нищету. Рубикс сообщал: «В советские времена, по данным ООН, Латвия находилась по уровню жизни на 35–37-м месте в мире. А сейчас — на 80-м… После вступления в Евросоюз стало еще тяжелее. Все подорожало… 92 % пенсионеров (а это около полумиллиона человек) живут ниже прожиточного минимума. В целом же ниже этого минимума живет чуть ли не три четверти населения. В столице это не так ощущается, ибо там процветает теневая экономика. А вот на селе картина печальная. Квалифицированные специалисты уезжают за границу. Но там эмигрантам платят меньше, чем местным гражданам с такой же квалификацией. Шведские профсоюзы вообще выступили против наплыва рабочей силы из Прибалтики, ибо это отнимает у них возможность вести с работодателями переговоры о повышении зарплаты… О процветании Латвии не может быть и речи, — продолжал А. Рубикс. — Какое процветание, если дети не ходят в школу, а молодежь вообще не имеет перспектив в жизни».