Юрий Емельянов - Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата?

В это время руководство оппозиционных движений открыто устанавливало связи с эмигрантскими кругами, в том числе и с бывшими пособниками гитлеровцев. В развитии этих связей принимали участие и представители руководства компартий Прибалтики. Свидетельством тому стало заявление, подписанное в Швеции 6 августа 1989 года представителями «Саюдиса» (В. Ландсбергис, К. Мотека, А. Бурачас, И. Кудаба), председателем «Лиги свободы Литвы» А. Терляцкасом, заведующим идеологическим отделом ЦК КП Литвы Ю. Палецкисом и бывшим нацистским коллаборационистом председателем Верховного комитета по освобождению Литвы К. Бобялисом. Это заявление гласило: «Заслушав сообщения о современном политическом, экономическом и социальном положении оккупированной Советами Литвы, о проблемах культуры, образования и воспитания молодежи, а также о роли церкви в процессе возрождения нации и обменявшись с участниками… мыслями о возможных путях и способах решения этих проблем, согласились: жизненная цель литовцев всего мира — восстановление независимого литовского государства!»

Блокирование с гитлеровцами отражало переход литовских националистов в «Саюдисе» и ряда руководителей компартии на откровенно шовинистические позиции. Все беды Литвы, уверяли руководители «Саюдиса», вызваны русскими. Как утверждал В.В. Ландсбергис в своем интервью «Вашингтон пост» от 20 августа 1989 года, «русский народ в течение многих лет и даже веков был проникнут идеями мессианской роли России». Эти идеи, очевидно, мешали русскому народу правильно видеть свои реальные возможности и считаться с интересами других народов. Литовцы попали под иго державы, деспотической по своей природе, заявлял 28 июня член совета сейма «Саюдиса» Б.К. Гензялис, ибо «дорогой деспотизма Россия шагает со времен Калиты».

В 1989 году журнал «Пяргале» писал, что «воспоминания русских о войне — лишь свидетельство того, что им больше нечем гордиться». Характерными чертами русского народа, по мнению этого журнала, является его низкий интеллект и примитивность душевного устройства. Журнал радовался, что наконец вынесен «обвинительный акт против русского тупоумия, лени, близорукости, равнодушия и многих черт национального характера».

Один из лидеров «Саюдиса» — Озолас писал в газете «Волна возрождения» от 9 августа: «В братских республиках говорить об этом (как и о многом другом, что касается старшего брата) запрещается. За границей — нельзя: было бы невежливо — о госте говорят только положительно. Вот и танцуют народные ансамбли, и поют счастливые частушки, и показывают «новейшие успехи», и никто им не скажет, что все, что они показывают, — это ужас, жуть. А ведь и на Западе, и на Востоке миллионы это понимают, интересуются, как интересуются танцем и пением гориллы». Такова, по мнению P.A. Озоласа, «мировая норма оценки русского искусства».

Атака на русских не ограничивалась грубой бранью. Скрытая дискриминация нелитовского населения, которая всегда существовала в Литве и о которой еще в 1959 году было известно Н.С. Хрущеву, теперь приняла вопиющие масштабы. Выпускники русских школ в Литве оказались лишены возможности поступать в высшие учебные заведения, так как от них требовали знаний в том объеме, который предоставляют лишь литовские школы (прежде всего идеальное владение литовским языком). В ПТУ по той же причине нелитовцы могли стать лишь каменщиками, сантехниками, трубогнутщиками. Если же выпускник желал получить профессию за пределами литовского города, он терял местную прописку, для возобновления которой ему требовалось заплатить 18 тысяч рублей. Это напоминало порядки на Юге США, установленные расистами для негритянского населения и существовавшие там до начала борьбы против сегрегации в середине 60-х годов XX века.

Очевидно, подражая западным стандартам, национал-сепаратисты старались вести себя так, как, по их представлениям, поступают «передовые» люди Запада по отношению к «отсталым» народам. Так проявлялась вульгарная спесь, типичная для выскочек. В насаждении же расистских порядков сказывалось и влияние нацистского духовного наследия времен оккупации.

Как и гитлеровцы, национал-сепаратисты исходили из планов, построенных на угнетении этнических меньшинств, ограблении богатств СССР и даже захвата на советской земле «жизненного пространства». Осуществление программы хозяйственного самообеспечения Эстонии ее авторы откровенно связывали с надеждами на то, что СССР будет оплачивать многочисленные финансовые претензии этой республики. Советскому Союзу предлагали выплатить компенсацию за депортацию эстонцев в 1941 году и 1944–1952 годах, ее «аннексию» в 1940 году, «привязывание к чужеродной экономической системе» и т. д. Аналогичными подсчетами были заняты в Литве и Латвии. В случае реализации этих планов остальная часть Союза должна была превратиться в эстонско-латышско-литовскую колонию.