Юрий Емельянов - Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата?

На деле в ноябре 1988 года Верховный Совет Эстонии принял декларацию о суверенитете республики, которая фактически объявляла о готовности выйти из СССР. В ответ на эту декларацию на заседании Политбюро 24 ноября в ходе обсуждения текста своего предстоящего доклада на сессии Верховного Совета Горбачев заявил: «Не надо драматизовать, что происходит, например, в Эстонии. Но нельзя и игнорировать недовольство тем, что развернулось в прибалтийских республиках и как страна реагирует на происходящее в Прибалтике, в Армении и т. д. Недовольство в России большое. Задают вопрос: почему один миллион эстонцев диктует двумстам миллионов в СССР? То, что беспокоит эстонцев или литовцев, это беспокоит и все 200-миллионное взрослое население нашей огромной страны. Но беспокоит по-разному. И это тоже надо учитывать в рамках интернационализма».

На состоявшейся в конце 1988 года сессии Верховного Совета СССР эстонские депутаты откровенно демонстрировали свою оппозиционность, голосуя против решений сессии. В ответ Горбачев, по словам Черняева, «пошел эстонцам на большие, с его точки зрения, уступки, прельстил заявлением, что это только первый этап политической реформы, потом «пойдем дальше». Черняев писал: «Я в эти дни чувствовал в нем сильное стремление пойти навстречу прибалтам». На деле уступки осуществлялись национал-сепаратистам в Прибалтике, как и в других регионах СССР.

Весной 1989 года Черняев записал в своем дневнике: «Горбачев развязал необратимые процессы «распада»… Идеологии, как таковой, уже нет. Распадается федерация… Рушится партия, потеряв свое место правящей и господствующей… Власть расшатана до критической точки. Взамен пока нигде ничего не оформляется. Протуберанцы хаоса уже вырвались наружу… грозные законы, призванные удерживать дисциплину, никто уже не в состоянии заставить исполнять». Отчасти происходившее стало следствием утраты Горбачевым инициативы, отчасти следствием его субъективного стремления к разгрому советских порядков. Позже анализируя происходившее, Черняев признавал: «Что это было: «объективная ли логика» или «замысел». И то и другое».

Как и в ряде других союзных республик, зима 1988/89 года в Прибалтике прошла под знаком дальнейшей активизации национал-сепаратистских сил и роста антисоветских настроений. На заседании Политбюро 27 апреля 1989 года Горбачев признавал: «В Прибалтике в магазинах русским не продают товаров, не прописывают приезжих жен военных и не принимают их на работу. Национализм очень серьезный и все серьезнее проявляет себя. Бразаускас сообщил мне, что 10 тысяч офицеров-литовцев подали рапорты об увольнении из армии. Милиция, набранная из латышей, не выступает против националистических эксцессов. Бездействуют».

На том же заседании А. Лукьянов сообщил: «Эстонцы требуют, чтобы над Кремлевским дворцом съездов во время Съезда народных депутатов были подняты флаги республик, а не один флаг Союза… Эстонцы ведь требуют… вернуть прежний буржуазный флаг». Но Лукьянова тут же одернул Горбачев: «Не надо так, Анатолий Иванович. Это флаг эстонской государственности. При чем тут буржуазия? Законно они восстанавливают свой исторический флаг. И это в компетенции республик по Конституции. Вот приедет эстонская делегация в Москву, увидит старый красный флаг Эстонской ССР, потребует заменить. А мы не согласимся, уйдут со съезда. Ты этого хочешь?»

Стремясь уйти от конфликта с сепаратистами, Горбачев на заседании Политбюро 11 мая 1989 года выражал сомнение в оппозиционности «народных фронтов». Он говорил: «Народный фронт — это что, оппозиция к КПСС? Как бы нам тут не просчитаться! Нужна точность. Как бы не отбросить Народный съезд во враждебный КПСС лагерь, не смешать с действительно враждебными крыльями в этом Народном фронте. Если он, Народный фронт, объединяет все силы нации, надо же думать об отношениях с ним. А мы видим одно крайнее крыло в этом Фронте и распространяем на все движение. Тут очень важен точный политический анализ, чтобы не получилось так, что все эти движения Народных фронтов мы зачислили «не туда». А экстремистов — преследовать по закону. Власть должна действовать. А в Народные фронты идти и работать — и словом, и делом». Горбачев успокаивал: «Да куда они денутся? Перебесятся».

Тем временем шесть членов Политбюро подготовили записку о положении в Прибалтике, в которой констатировалась утрата инициативы со стороны руководства трех компартий перед лицом наступления «народных фронтов», требовавших выхода из СССР. По словам Черняева, записка шести членов Политбюро в конце мая обсуждалась на его заседании. «Были приглашены все три первых секретаря ЦК Компартий Эстонии, Литвы, Латвии — Вяляс, Бразаускас, Варгас». Судя по его комментариям, Черняев был на стороне приглашенных: «Прорабатывали их беспощадно. Но они не давали себя в обиду. С достоинством, спокойно вроде бы, «воспитанно», в своей национальной манере отстаивали позиции и… «стреляли» неотразимыми аргументами».