Р Иванов-Разумник - Тюрьмы и ссылки

IV.

Итак, сначала - исключительно о "быте", и лишь потом - о самом моем "деле".

В два часа дня за мной пришел некий чин (ужасно скучающий вид у всех у них) и повел меня внутренними переходами в канцелярию, где ему дали бумажку с "направлением"; затем он повел меня в Святая святых - в самый ДПЗ, построенный еще при Александре II, по последнему слову тогдашней тюремной техники. Подробно описывать это здание - не приходится: оно ни в чем не изменилось за эти десятилетия и слишком часто было уже описано, в ряде воспоминаний политических заключенных прежнего времени. Поэтому лишь в двух словах. Всем известно, что на Шпалерную выходит лишь "фальшивая стена", являющаяся стеной коробки, в {95} которую заключено само тюремное здание. Шагах в десяти от этой стены воздвигнута уже настоящая стена с пробитыми в ней (железными) дверьми одиночных камер. По всем этажам бежит паутина металлических галереек (в шаг шириной), до верху забранных проволочными сетками. Узенькие ажурные лестнички, по восемнадцать ступенек, в разных местах перекинуты от этажа к этажу, от галерейки к галерейке. Над четвертым этажом - потолок, являющийся, однако, полом для следующего этажа, за которым есть и еще один.

Эти этажи - пятый и шестой, - так называемый "первый корпус", для особо строгого содержания преступников нераскаявшихся, к которым относятся без "глубокого уважения": там месяцами сидят на голодном пайке (300 грамм хлеба, болтушка к обеду и ужину, три раза в день кипяток), без свиданий, без передач, без прогулок, без книг и в строгом одиночестве. Сидят по полгода и больше. Нижние четыре этажа - так называемый "второй корпус", где чаще всего в одиночных камерах сидят по двое, а в зимние месяцы перенаселенности - и по трое, и по пятнадцати человек. Здесь, обычно раза два-три в месяц, разрешаются свидания, четырежды в месяц - передачи (по строго нормированному списку), прогулки (пятнадцать минут в день), книги (четыре тома на камеру в десятидневку), табак и спички, и даже газеты.

Кроме того, здесь выдается усиленный "политпаек", заключающий в себе 400 грамм хлеба, обед из селедочной болтушки и каши, такой же ужин, 600 грамм сахарного песка в месяц, 25 грамм чая, четыре кусочка мыла и три коробки спичек. Mein Liebchen, was willst du noch mehr? (миленок, чего тебе еще? ldn-knigi)

Меня ввели в камеру No 7 первого этажа (всех таких камер в обоих корпусах около трехсот), где сидел изможденный юноша, отныне мой "сокамерник". Но о нем и о другом юноше, через месяц сменившем первого - потом, теперь же о внешнем и о быте. Кстати: об общих камерах, с многими {96} десятками обитателей, ничего не говорю, потому что не пришлось побывать в них.

Впрочем, ниже пробел этот восполнится - в Москве и Новосибирске.

Размер камер - приблизительно одинаков: восемь на четыре шага. Впрочем, полугодом позднее я сидел в третьем и четвертом этажах, где размер был семь на три шага. Против двери - окно; подоконник - на высоте подбородка человека среднего роста - идет вверх под углом градусов в 30-40; за ним - двойная рама окна с массивной чугунной решеткой; окно снаружи забрано железным щитом почти до самого верха, так что свет проходит через узкую серпообразную щель. Кто же не помнит картины Ярошенко в Третьяковской галерее, с заключенным, влезшим на приставленную к окну табуретку (или стол?), чтобы сквозь щель окна и железного щита взглянуть на свет божий?

Впрочем - никаких "движимых" столов в камерах ДПЗ нет: к стене приделан опускной железный столик-доска, размером с квадратный аршин, и небольшое, тоже опускное, железное сидение. Если в камере сидят двое и более, то по числу сидящих прибавляются и деревянные табуретки. Около стола - высокая колонка парового отопления. На другой стене - железная койка с тюфяком из стружек, поднимающаяся на день; вторая железная койка, если в камере сидят двое, становится под первую на день, а на ночь отодвигается к противоположной стене. Около двери - двухярусная железная полочка для продуктов и посуды; последняя состоит из металлической мисочки, деревянной ложки и объемистой кружки для кипятка. В углу около окна - "уборная", рядом - небольшая раковина с водопроводным краном. Над столиком, на пол-аршина, над ним, электрическая лампочка; рядом с нею - обширный печатный лист с изложением прав и обязанностей заключенного. Жаль, что нельзя было запомнить наизусть этот продукт тюремного {97} творчества. Наконец - чтобы кончить началом, массивная, обитая железными листами дверь, в которой на высоте полуроста прорезана деревянная форточка - путь общения заключенного с миром сменяющихся дежурных; несколько выше, на высоте роста, прорезан "волчок" или "глазок", закрывающийся снаружи; в него через каждые 10-15 минут круглые сутки заглядывают уныло бродящие от камеры к камере дежурные, сменяющиеся трижды в сутки. Около двери - кнопка звонка (вы подумайте) для вызова дежурного по коридору.