Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 1)

- Поморозим, гляди, - говорил то и дело Иван председателю, когда тот заворачивал на картофельное поле.

Назаров оглядывал бурты, перемазанных грязью женщин и ребятишек, хрипло кашлял и говорил:

- Все могёт быть.

С тех пор как Назаров узнал что-то, от Кружилина кажется, о своем сыне, лицо у Панкрата становилось все чернее, землистее, он будто высыхал на виду. Заношенный, старый брезентовый плащ обвисал на нем все больше. Однажды, закашлявшись, Назаров сплюнул, и Иван увидел в мокроте красные прожилки. Старый председатель быстро затер плевок ногой.

- Ты бы лишний-то раз и не ездил, где можно обойтись, - сказал Иван. Поберегся бы. А то не ровен час...

- Все могёт быть, - так же хрипло и равнодушно проговорил Назаров.

За все это время Иван даже заикнуться не посмел о новой поездке в райцентр. Он знал, что где-то на полях колхоза косит хлеба своим комбайном Федор. Но он ни разу не видел брата, не стремился к встрече с ним. Когда пастушил, видел иногда вдалеке комбайн, различал на мостике маячившую фигуру брата. И каждый раз отгонял стадо подальше в сторону.

Наконец Назаров выделил для перевозки картофеля шесть бричек. С бричками приехал сам, крикнул Ивану, спрыгивая на землю:

- Ну вот, давайте! Может, бог еще потерпит маленько, не расквасит погодку.

Бог терпел, видимо, из последних сил. В небе угрожающе качались грязные, холодные тучи, тяжело набрякшие водой пополам со снегом. Жестко похлестывал ледяной ветер, кидал на изрытое картофельное поле из ближайшего перелеска горсти сухих березовых листьев, засыпал ими лунки.

- Хлеба-то все скосили? - спросил Иван.

- Все считай... Осталось маленько, Федор, брательник твой, сожнет за неделю.

- Как он тут? - впервые после возвращения заговорил о нем Иван.

- А ничего, - усмехнулся Панкрат. - Робит старательно.

Женщины и ребятишки живо нагружали брички-бестарки, усталые лошади стояли, опустив плоскощекие морды.

- Достается нынче животинам, - сказал Панкрат и продолжал: - Вчерась на оставшуюся полосу направил мужиков с косами да баб с серпами. Смахнем, думаю, поживее остатки. А Федор - с матерками. "Не лезьте, говорит, сам скошу". Все жадничает, чтоб поболе заработать. Куда человек жадничает? Ну, думаю, черт с тобой, коси. Хлеба с той полосы так и так шиш возьмем, все ветром выхлестало, нечего людей маять. А Федору, конечно, легче пустой хлеб убирать. Он со скошенных гектаров получает.

Ветер шуршал картофельной ботвой, негромко хлопал полами заскорузлого назаровского дождевика.

- На тракторе-то у него кто? Все Кирьян Инютин? - спросил Савельев.

- Он. Молчком всю осень работают. Надутые, как сычи. Того и гляди, вцепятся друг в дружку - аж перья посыпятся.

- С чего они так?

- А дьявол их разберет.

Брички были нагружены, Иван хотел их отправить, но председатель сказал:

- Ты езжай сам с ними в деревню. Там Агата баню топит. Отмоешь грязь - и в Шантару ступайте с ней. Старший брат твой, Антон, звонил, приглашал седни ввечеру. Там грузовик на элеватор к ночи пойдет, уедете с ним. А я тут сам... Завтрева вернешься.

- Ну что ж, ладно...

- Ага, ступай, съезди... Соберетесь все вместе, поговорите, - кашляя, добавил Панкрат. - Федора он тоже звал.

- Федора?

- Ну и что ж? Съест он тебя, что ли, там? Ступай. Поглядите друг на дружку. - И, видя, что Иван колеблется, добавил построже, даже прикрикнул: Ступай, ступай!

* * * *

- Так вот ты какой стал, Ваньша! - тиская Ивана, говорил Антон, отстраняя немного от себя, смотрел ему в глаза и снова прижимал к груди. - А это, значит, Агата, жена твоя? Такой я примерно и представлял Иванову жинку... Раздевайтесь же. Лиза, помоги им раздеться.

В маленькой кухоньке четверым было тесно. Электрическая лампочка без абажура заливала помещение ярким светом, и в этом свете Агата чувствовала себя так, будто, выкупавшись, вышла голая из воды, а вокруг народ.

- Да, время, время-то, Иван, что делает! - грустновато проговорил Антон, глядя на брата. - А мне все помнишься ты белобрысым мальчонкой. Когда ж я тебя последний раз видел?

- А когда в Михайловке, потом в Звенигоре от жандармов прятался.

- Да, да, когда ж это было? Постой... Года через четыре, кажется, после девятьсот пятого? Ну да, в девятьсот шестом я в тюрьме сидел. В девятьсот девятом опять сел...

- В девятьсот десятом это было...

- Да, в десятом. Тридцать один год назад.

Агата глядела на братьев, что-то сжимало ей тихонько сердце, глаза пощипывало, электрическая лампочка расплывалась белым пятном, в голове ворошилась тревожная мысль: "А Федор? Счас и с Федором ведь Иван встретится..."