Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2)

Начальник Черновицкого управления государственной безопасности подполковник Решетняк сам встретил его и Ольку с дочерью на руках. Скрывая удивление, спросил:

- Жена?

- Дочь, - коротко ответил Алейников.

Из вагона вышел неизменный спутник Алейникова во всех его делах Гриша Еременко, взял у Ольки девочку. Алейников пояснил:

- А это мой шофер. Мы давно вместе.

И хотя последняя фраза была не очень понятна, Решетняк переспрашивать ничего не стал.

Через час Яков сидел в его кабинете, и начальник управления, поблескивая изморозью на висках, рассказывал:

- С Советской Украиной Северная Буковина воссоединилась за год до войны. Всего за один год жизни при Советской власти многие, в сущности, еще и не разобрались, что к чему, а тут почти трехлетняя оккупация. Черновицы освобождены, как вы знаете, лишь нынче в конце марта. Какие благоприятные условия для разгула всякой антисоветчины! И фашистская разведка этим не могла не воспользоваться, сформировала на территории области несколько банд украинских националистов. Сколько их, мы даже на знаем. Они скрываются в горах и в лесах. Их правило - жестокий, беспощадный террор. "Здесь власть не Советов, а наша, - запугивают они население. - А наша власть самая жестокая". Любого, кого оуновцы заподозрят в сочувствии Советской власти, они беспощадно уничтожают, творят над ними жестокие изуверства. Если сочтут, что Советской власти сочувствует большинство жителей какой-нибудь деревни или хутора, уничтожают целиком поселение, всех поголовно убивают, женщин и девочек предварительно насилуют. И снова скрываются в горах. Особенно отличается банда некоего Кривого. Недавно эти бандиты захватили трех наших чекистов, принародно жестоко казнили их. У всех, у мертвых уже, вырвали сердце... Так, мол, будет с каждым, кто примет и будет защищать Советскую власть.

- Все это я знаю, - поморщился Алейников.

- Да, знаете, - сказал Решетняк. - Но я говорю это, Яков Николаевич, затем, чтобы вы почувствовали, что обстановка здесь иная, чем, скажем, в Орле или Харькове, где вы работали. Здесь рядом граница, оттуда фашисты координируют деятельность всех банд, оттуда бандиты получают деньги, обмундирование и даже продукты питания. А главное - оружие и боеприпасы. И туда же в случае чего бандиты надеются уйти. Потому и наглеют до беспредельности. Вот...

Решетняк вынул из ящика стола крепкую намыленную бечевку с небольшим никелированным колечком на конце.

- Что это?

- Бандеровская удавка. Ловко они ею действуют. Накинут - и готов. Вскрикнуть не успеешь. Всем нашим чекистам такие разослал Кривой.

- И как? Боитесь?

- Лисових бояться - в лес не ходить, говорят у нас, - усмехнулся Решетняк. - Но наглость какая! И тебе пришлют, если узнают, с чем прибыл.

- Что ж, с банды этого Кривого и начнем, - сказал Алейников. - Что это за человек? Есть о нем какие-либо сведения?

- Какие сведения? - Решетняк, бросив удавку на стол, встал и пошел к стоящему в углу сейфу. - Скрывается банда где-то в горах, недалеко от Вижницы. Понарыли там схронов и живут в земле, как лисы. Потому местное население и зовет их лисови. В банде у него человек около ста. А сам Кривой... Во время войны тут в одном из сел Путильского района была фашистская разведывательно-диверсионная школа. Она называлась "Меструпп-24", готовила диверсантов из местных бандеровцев и всяких уголовников. Последнее время фактическим хозяином школы и был этот человек по кличке Кривой. Настоящей фамилии его мы не знаем. Но у нас есть его фотография.

Решетняк вынул из сейфа папку, взял из нее фотографию, протянул Алейникову со словами:

- Сам этот человек редко из гор выходит. Осторожный.

У Якова, едва он глянул на фотографию, брови поползли вверх, а шрам на левой щеке задергался.

- Что? Знаком? - спросил Решетняк.

- Та-ак! Вот где обозначился след иуды... - протянул Алейников. - По специальности, сволочь, работал. Одно плечо у него ниже другого, кособокий он, оттого, видимо, и кличка Кривой. Алексей Валентик это, бывший воронежский чекист. А потом - мой подчиненный.

- Как?! - удивился Решетняк.

Алейников, все подергивая от волнения шрамом, коротко рассказал о Валентике, о том, как упустил его в июле сорок третьего.

- Это стреляный вояк, - закончил он. Пока рассказывал, мысли его уже четко и ясно работали в одном направлении, и слова, которые он произносил, этим мыслям не мешали. - Ну что ж, ну что ж... Тем более с него и начнем. Можете сообщить Валентику, что я сюда прибыл? Не сюда, собственно, а в Вижницы. Туда я сейчас и поеду со своей группой.