В 1848 году в революционном Берлине была напечатана листовка, авторы которой негодовали по поводу предстоящего вторжения русской армии в Европу, чтобы поддержать умирающие монархии. Листовка начиналась словами «Смерть русским!» и рассказывала, к чему следует готовиться немцам: «Эти казаки, башкиры, калмыки, татары и т. д. десятками тысяч горят скотским желанием вновь разграбить Германию и нашу едва рожденную свободу, нашу культуру, наше благосостояние, уничтожить, опустошить наши поля и кладовые, убить наших братьев, обесчестить наших матерей и сестер и с помощью тайной полиции и кнута уничтожить любой след свободы, человечности и честности». В конце агитки отмечалось, что среди «русских солдатских орд» культивируются идеи «ниспосланного» Богом панславизма, а император Николай I решил крепко покарать Германию и, таким образом, исполнить волю Господню [21] Война Германии против Советского Союза… С. 12.
.
Как видно из листовки, в глазах революционеров русские, как народ, ассоциировались с представителями кочевых племен, сохранивших дикие обычаи и нравы. Стараниями пропагандистов народы, населявшие Россию, слились в некое единое целое, которое было проще простого объединить под именем титульной нации.
Разумеется, устойчивый имидж России как «жандарма Европы» не для всех европейцев носил отрицательные коннотации. Представители знати и добропорядочные бюргеры различных германских государств и земель видели в русском царе спасителя от революционных беспорядков и анархии. Так, министр-президент Баварского королевства фон дер Пфордтен в 1851 году в разговоре с русским академиком Якоби заявлял: «При остром кризисе, который мы переживаем, мы обращаем наши взоры на Север [подразумевается Санкт-Петербург. — Примеч. авт. ], где нашим глазам представляется единственный во всей истории пример неизмеримой материальной силы, поддерживаемой еще более великой моральной силой, восхитительным разумом и истинно христианской умеренностью. Провиденциальная миссия вашего великодушного императора стала для нас более ясной, чем когда-либо: в нем лежит будущее всего света» [22] Цит. по: Волковский H.Л. История информационных войн. Часть 1. СПб., 2003. С. 299.
.
Многие немецкие традиционалисты, такие как философ Франц фон Баадер (1765–1841), возлагали на царскую Россию особые надежды, основывая их на сохранении здесь того «религиозного инстинкта», который в Западной Европе заглох под влиянием антирелигиозного просвещения [23] Алексеев С. Бенедикт-Франц-Ксаверий Баадер / Брокгауз и Ефрон. Биографии. Энциклопедический словарь в 12 томах. Т. 1. М., 1991. С. 553–556.
. Фридрих Ницше также видел в России «единственную державу, у которой есть еще время, которая может ждать, еще что-то обещать». Ему казалось, что «способность к воображению и к напряжению воли в наибольшей и неиспользованной мере присутствует у славян» [24] Цит. по: Крауз Г.-К. «Закат Европы». Россия в исторической мысли Освальда Шпенглера / Германия и Русская революция. 1917–1924. М., 2004. С. 269.
.
Конечно, не все разделяли это восторженное отношение. Когда началась Крымская война, Сергей Аксаков писал сыну: «Какая злоба, какое предательство и неблагодарность в целой Европе против нас! Александр I спас от раздела Пруссию, а Николай I спас от падения Австрию. В Пруссии единогласно все были против нас, кроме короля, а в Австрии — кроме императора, Радецкого и Шлиха» [25] Волковский Н.Л. Указ. соч. С. 312.
. Однако взаимные симпатии русских и немцев (преимущественно из среды дворянства и интеллигенции) вовсе не испарились полностью. Известно, что в 1870 году, когда началась Франко-Прусская война, Иван Тургенев заявил: «Сейчас я — немец» [26] См.: Копелев Л., Кенен Г. Проигранные войны, выигранное благоразумие. Беседа о прошлом в конце эпохи / Германия и русская революция… С. 32.
.
Впрочем, в дальнейшем стараниями всевозможных публицистов в Германии все больше и больше культивировались страхи перед славянской и, в частности, русской «угрозой». К. Шлегель констатирует, что «уже в пору Отто фон Бисмарка обозначилось опасное взаимное отчуждение русской и германской империй, которое на фронтах Первой мировой войны превратилось в противостояние. В силу этого в Германии лишилась основы переходившая из поколение в поколение консервативная русофилия, а в России — казавшаяся естественной ориентация на Германию» [27] Шлегель К. Расколотое зеркало… С. 21.
.
Читать дальше