Дмитрий Жуков - Русские эсэсовцы

В ту же ночь ко мне пришли три крестьянина и, покачав головами, сказали, что думают, что меня убьют, если не большевики, то немцы. Я им ответил, что немцы не убьют, так как я им всегда и говорю и пишу тоже самое, а вот против большевиков я действительно сражаюсь, и они, конечно, могут меня убить, но на то и война. Поговорив на разные темы, они тогда спросили, не желаю ли я встретиться и поговорить с начальником одного из партизанских отрядов. Я ответил, что сам к нему не пойду, т. к. иначе немцы меня действительно могут посчитать за изменника, но что ко мне может всегда прийти кто угодно, так как я уверен, что само население сумеет меня в случае надобности защищать. Этот знаменательный разговор открывал огромные возможности, так как, если бы действительно партизанские отряды, состоявшие из местных крестьян, трепетавших от одной мысли о возможном возвращении красных, стали массами вливаться в наше движение, то большевизму грозит неминуемый конец. А при розенберговской политике немцев местным крестьянам не было никакого иного выхода, как идти в партизаны, хотя они не были никакими коммунистами.

Все эти события происходили на Рождество 1943 года. На фронте продолжалось затишье. В моей комендатуре постоянно толпились приходившие крестьяне, с которыми я и говорил совершенно просто и откровенно на решительно всякие темы. Вскоре у меня оказались записанными около 200 человек добровольцев, с которыми следовало начинать формирование, но по некоторым соображениям я затягивал решительные шаги. Дело было в том, что я прекрасно знал, что большевики взяли Черкассы и прошли нам в тыл, что через Киев также продвинулись значительные силы, и что мы, следовательно, находимся в глубоком мешке. Предстояла эвакуация, и я мог, без всякой пользы для дела, погубить массу людей, доверившихся мне. Обсудив этот вопрос, я решил, что все те, кто действительно пойдут с валлонцами в момент эвакуации, явятся впоследствии ядром Ополчения, но что толкать на это я никого не буду.

Намечавшееся движение я решил назвать «Российское Народное Ополчение». И, собрав в своей комендатуре тех добровольцев, которые мне казались наиболее заслуживающими доверия, я высказал им эти мысли. Они полностью одобрили мое решение, но тот факт, что я посоветовался с ними, был им безусловно приятен. На этом совещании я сказал, что нашим знаком будет наш Православный Крест с надписью «Сим Победиши!» который каждый должен вышить на своей рубашке, на сердце. Высота креста должна равняться 10 сантиметрам, а надпись — проходить по большой перекладине. Каждое Богослужение должно заканчиваться пением «Спаси Господи, люди твоя» с упоминанием в конце Имени Великого Князя Владимира Кирилловича, о жизни которого я рассказал крестьянам. Я всем категорически и определенно сказал, что на наших знаменах будут Православные Кресты и что нашим лозунгом является древний русский девиз: «За Веру, Царя и Отечество!», что наша цель есть восстановление Православного Русского Царства и коронование Православного Русского Царя. С самых первых шагов я решил не допускать никакой двойственности и никакой неясности. Только твердо зная, за что борешься, можно прийти к желанной цели.

Меня спросили, когда мы официально примем вид воинской части и принесем присягу. Я сказал, что это зависит от общей обстановки, но что сам я думаю, что немедленно следует заготовить рубашки и высокие сапоги, что мы на днях выступим в поход и тогда, во время похода, разобьемся на отделения и взводы, что, может быть, в нашу группу будут откомандированы русские добровольцы, уже находившиеся в легионе, но что командовать отделениями будут, вероятно, лучшие из самих местных крестьян. Официальное же формирование и присяга произойдут позже, в зависимости от разрешений и указаний моего теперешнего легионного начальства, без помощи которого мы не можем встать на ноги, а потому должны с ним считаться.

Такова была обстановка в январе 1944 года, когда совершенно неожиданно наступила катастрофа, стершая без следа все созданное с таким терпением и трудом, в тот самый момент, когда, казалось, открылись подлинные возможности.

После жестоких рождественских морозов сильно потеплело. Потом наступила полная оттепель и сошел весь снег. Размякшая земля обратилась в невероятнейшую грязь, по которой ни телеги, ни тем более автомобили или пушки, уже передвигаться не могли. С Ольшанки сошел весь лед. Находившиеся у нас в тылу большевистские части, пехота и кавалерия, быстрым ударом захватили и уничтожили наши склады бензина и артиллерийских припасов, которые, кстати, наша транспортная колонна все равно не могла уже никуда подвести или перевести. Все пять дивизий оказались в полнейшем глубоком окружении и без всякой возможности использовать свою могущественную артиллерию и ее силу огня.